Место службы – Владикавказ. Интернет-дневник офицера (2006—2010)

Ещё десять минут на адреналине хожу из стороны в сторону, переругиваюсь с бойцами. Они всё пристают: «А что вы скажете? А нам не попадёт?» Адреналин уходит, иду в туалет блевать. Не блюется. Слышу за спиной разговоры: «Да фигня, Моисей, два года дисбата – это ерунда… Да ничего не будет… А может, его добить и за забор?..» Шутят они так, простые ребята, сбежавшие в армию от тюрьмы. Выхожу из сортира и падаю на ящики с матбазой. Вернее, сначала сажусь, а потом уже заваливаюсь на бушлат. Начинается новый бой за сохранение сознания. После пяти или десяти минут борьбы сознание сдаётся и соглашается остаться. А бойцы ноют и ноют: «Ну а что вы скажете, кто вас побил? Нет, ну что вы скажете?» Отбрехиваюсь. Не сдам, не сдам. «Нет, ну что вы скажете?» Звоню Даниле: «Приходи в расположение, уведи меня отсюда. Сознание теряю». Лежу, дышу. Встать попробовал – не получается. Потом чувствую – пошло. Встал кое-как, и с надутыми щеками в сортир. Проблевался, стало полегче. Тут и Данила с Саней приходят в спортивных костюмах. «Что случилось?» – «За чаем пошёл, на местных нарвался». – «Где?» – «Около Томилы (магазин такой)». – «Сколько?» – «Трое, местные». Одеваюсь, иду домой, сам, без опоры даже. Вроде совсем нормально. По дороге объясняю, как дело было, убеждаю, что вмешиваться не надо, бой мой.

Укладываюсь дома. Две – анальгина. Чай. Время около трёх. Выключаюсь до утра, то есть часа на четыре. Просыпаюсь, смотрю на мобилу: 7:34. Живот болит. Голова цельнолитая.

Андрей умывается, на службу идти. Выхожу на кухню. Андрей выходит: всё нормально? Он спал, когда я пришёл накануне. Вообще-то, говорю, не очень. Приглядывается. Закуривает. Вообще-то он по утрам старается не курить.

«Что?» – «Да ничего. С рядовым дрался». – «Что?» – «На “ты” обращался». – «Наш?» – «Да». – «Моисей?» – «Да.

Не вмешивайся, это моя проблема. Я сам ему сказал, что разбираемся без звёздочек». – «П. зда ему». – «Не надо. Мой бой». – «…»

Ложусь. Заснуть не могу. Боль в животе не утихает. Каждые полчаса блюю. Если пил, то что пил, то выходит. Иначе – желчь густая, со сгустками крови. Последнее напрягает. К трем часам коллективно решаем везти меня в больницу на Васо. Васо приезжает. Блюю на дорожку. Едем в поликлинику. Там ощупывают живот, вроде, порядок. Везут на «скорой» в больницу. В больнице смотрят: «Военный? А что к нам припёрся? Не хочешь травму в часть привозить?» Не хочу, нам сейчас нельзя, у нас проверка. «Не будем мы его смотреть, везите его в военный госпиталь».

А в госпиталь-то нельзя. Травма пойдет в часть, по части пойдёт расследование, а там мутное дело, много плохого может всплыть. Но еду. Вообще, нехорошо. Блевать хочется неудержимо. Но удержимо. В госпитале сразу просят военник. Военника нет. «А что вы его к нам привезли?» – «Да вы только скажите, что делать, и я уеду». – «С какой части?» – «Только не надо в часть сообщать о травме». – «Почему ещё?» – «Понимаете, у нас проверка… Мы и так стараемся, как лучше, а травма – это ЧП, а ЧП – это проверка провалена». Плету, конечно, а что делать? Звонит дежурному по полку. Я объясняю, как дежурному проверить, есть ли Меллер А. А. в части. Объясняю, где есть список офицеров части. Уговорил не сообщать. Правда, при этом и делать они со мной ничего не собираются. Но согласились сделать рентген. Пощупали живот. Порядок. Написал отказ от госпитализации. Рентген показал, что ЧМТ нет, но сотряс хороший (интересно, как они это по рентгену определили).