Место третьего (СИ)

Я оглядываюсь. Нисей согнулся, упираясь ладонями в колени, и тяжело дышит. Потом поднимает голову, и у меня по спине проходит дрожь от его взгляда. Лицо, которое я знал, как своё собственное, теперь просто не узнаю.

— Сэй… — и этот чужой, неприятно режущий уши голос. — Я не могу запустить Систему. Кажется, её… вырубило.

— Что… значит…

— Совсем вырубило, — поясняет он, распрямляясь. — Я ничего не чувствую, а ты?

От резкого головокружения я едва сохраняю равновесие. Как будто из меня выбили какой-то стержень, поддерживавший моё тело на протяжении семнадцати лет. Одновременно я и тяжёлый, и неуклюжий, и абсолютно пустой внутри, подобно кривой, плохо слепленной вазе.

— Сэймей, — зовёт Нисей, не получив никакой реакции. — Система… её больше нет.

Системы больше… нет?

С другой стороны зала доносятся испуганные стенания Гомон и успокаивающий шёпот Токино. Не понимаю, в чём дело, но выглядят они… по-другому. Их движения, их голоса, их жесты совсем не те, что были раньше. Да и само помещение склада как-то изменилось. То ли чёткость картинки ушла, то ли цвет, но всё кругом такое безликое и пустое, совсем как я сам.

— Сэймей, ну скажи что-нибудь!

Системы больше нет? Я не верю… Системы больше нет… Силы больше нет? Связи… больше нет?

Боги.

Я разворачиваюсь так резко, что почти путаюсь в ногах.

Соби стоит всё там же, где и стоял, вот только… Он и сам теперь выглядит как-то иначе. Прикрыв глаза и подставив лицо мелким каплям дождя, пробивающимся сквозь большую дыру в крыше, спокойно и легко улыбается, не замечая ничего вокруг. Плечи его ровно поднимаются и опускаются, словно он впервые в жизни дышит полной грудью и никак не может надышаться. Одна крупная капля падает на его скулу, чертит мокрую дорожку по щеке и, миновав подбородок, теряется в бинтах на горле.

Нет… Это не может быть правдой.

— С… Соби? — зову я совсем тихо, почти шёпотом.

Он глубоко вдыхает последний раз, опускает голову и останавливает на мне ясный умиротворённый взгляд.

— Сэймей...

Я с трудом узнаю это помолодевшее красивое лицо, с которого ушли напряжение и привычная сосредоточенность, складки на лбу разгладились, а губы изгибает свободная беззаботная улыбка.

— Сэймей. Кажется, солнце всходит.

Он медленно поворачивает голову к выходу, и улыбка становится ярче.

Нет. Я не верю. Не верю. Это происходит не со мной.

Больше не глядя на меня, Соби делает несколько шагов к дверям.

— Стой! — хрипло выкрикиваю я.

Он медлит немного, но потом возобновляет шаг. Его походка плавная, но непривычно лёгкая, словно, в отличие от меня, он не отяжелел, а наоборот, потерял половину веса. Соби доходит до дверей, здесь задерживается на несколько секунд, будто готовится пересечь черту, отделяющую его от незнакомого мира, а потом уверенно переступает порог.

Несмотря на тяжесть, я срываюсь с места, вылетаю на улицу, споткнувшись о порог, и замираю. Пустая зимняя улица наполняется утренней серостью; в предрассветной тишине каблуки Соби ровно стучат по асфальту.

Это не может происходить на самом деле. Так не бывает!

— Соби! Вернись!

Он постепенно, словно нехотя, останавливается. Но не оглядывается.

— Соби… Вернись сейчас же, — я изо всех сил стараюсь, чтобы голос не дрожал, но ничего не выходит. — Это приказ!

Соби не двигается. Я отсчитываю семь грузных ударов собственного сердца. А потом он расправляет плечи, отталкивается носком ботинка от земли и продолжает идти, уже не сбиваясь с твёрдого шага.

У меня холодеют ладони, руки трясутся, а горло стискивает невидимая удавка.

— С-соби, вернись немедленно! Вернись! Я п-приказываю тебе вернуться! Вернись, это приказ! Соби!

Цокот каблуков постепенно стихает, высокая фигура в светлом пальто становится всё меньше.

— Соби, выполняй мой приказ! Вернись! Сейчас же!

Почему-то больно вдохнуть, и глаза щиплет.

— Соби! Не уходи…

Но улица уже опустела; шагов Соби, скрывшегося за поворотом, больше не слышно.

Я стою посреди серой мёртвой тишины и пытаюсь научиться. Заново учусь дышать, как будто не делал этого прежде. Учусь складывать роящиеся в голове куски фраз и ощущений в цельные мысли. Внутри, помимо абсолютной пустоты, поселяется и скребущая боль, но пустоты всё же больше. Как будто вместе с Силой кто-то выкачал из этого тела то, что когда-то было мною.

Однако то, что осталось, — способный ученик. Вот я уже научился думать что-то связное, но первая не расколотая мысль толкает к горлу новый приступ паники. Если смог уйти Соби, значит…

— Нисей!

Я в ужасе дёргаюсь ко входу, чтобы тут же натолкнуться на Акаме, который цепко хватает меня за плечи и встряхивает.

— Спокойно, спокойно, Нисей тут.

— Нисей…

Пальцы-изменники сами тянутся к вороту его пальто и сжимают со всей силы.

— Всё хорошо, не паникуй, тебе вредно. Дыши, Сэй, просто дыши.

Вдыхать получается через раз, но хотя бы сердце больше не лупит по рёбрам.

— Ты… — дальше говорить не выходит. Просто не могу произнести это вслух.

Он непонятливо хмурится, но потом брезгливо кривится:

— Чего? Не-е! Не смей равнять меня с этим предателем. Я тебя не брошу.

А вот уже и ритм дыхания восстанавливается. Ещё совсем чуть-чуть — и тело освою.