Место встречи изменить легко

— Нина-то? — сладким голосом проговорил Гуськов, осторожно и неслышно открывая один за другим замки и стараясь не спугнуть мерзавца раньше времени, как опытный рыболов старается не спугнуть крупную рыбу, пока она как следует не ухватила приманку. — А что у вас, дело к ней какое-то?

— Ты открывай дверь-то, — раздался второй голос, — чего через дверь разговаривать? Дело к ней, дело!

Василий откинул последнюю цепочку, распахнул дверь и выскочил на площадку, как тигр выскакивает из джунглей.

На площадке оказалось сразу двое мерзавцев, но это ровным счетом ничего не меняло. Василий ухватил обоих за грудки, поднял на воздух, как кошка поднимает своих котят, как следует встряхнул и сшиб лбами. Раздался гулкий звук, какой издают сталкивающиеся бильярдные шары или африканские сигнальные барабаны. Из-за пазухи одного из незваных гостей выпал на пол пистолет с прикрученным глушителем. Василий пнул оружие босой ногой, и пистолет, грохоча и подпрыгивая, полетел в лестничный пролет.

— Нину вам, значит? — прорычал Гуськов и еще раз сшиб лбами незадачливых сыщиков. Один из них пронзительно взвизгнул, а второй негромко охнул и повис на руке Гуськова, как тряпичная кукла.

— Нину вам? — Гуськов швырнул гостей на грязный лестничный пол, еще как следует пнул и придал обоим начальное ускорение.

Если бы эти двое оказали ему хоть какое-то сопротивление, он испытал бы большее удовольствие, и продлилась бы расправа гораздо дольше. В драке без борьбы не было никакого интереса.

Василий проследил за тем, как странная парочка пересчитывает боками ступеньки, презрительно сплюнул и пошел досыпать.

Двое незадачливых бандитов пришли в себя только на площадке первого этажа.

Прилизанный, более крепкий и выносливый, поднялся первым, потирая отбитые бока и охая. Он стряхнул с плаща прилипшие по дороге окурки и прочий мусор, потом помог встать напарнику и выволок его на улицу.

— Первая попытка оказалась неудачной, — проговорил он, с дрожью оглядываясь на подъезд.

— Что это было? — дрожащим голосом спросил второй. — Цунами?

— Не то чтобы цунами, они в этой области случаются редко, скорее комиссия по торжественной встрече. Придется вернуться сюда еще раз после подготовки.

— Лично я сюда больше ни ногой! — Разноглазый зябко передернулся. — Я себе не враг!

— Что? — Прилизанный бросил на него суровый взгляд. — Бунт на корабле? Забастовка авиадиспетчеров? А ты знаешь, как я в таких случаях поступаю?

— Как? — испуганно переспросил разноглазый по прозвищу Штырь.

— Отправляю на заслуженный отпуск без материальной помощи и выходного пособия!

Обещание прозвучало зловеще, и Штырь, тяжело вздохнув, смирился с необходимостью продолжать поиски таинственной незнакомки.

Катерина позвонила в дверь дворничихиной квартиры.

— Иду, иду! — отозвалась Зина. — Чего раззвонилась? Уже открываю!

Она распахнула дверь, оперлась на швабру, как солдат на ружье, и уставилась на Катерину.

— Чего надо? А я думала, это Нинка Гуськова пришла, я тут как раз пол мыть наладилась…

— Зина, — Катя была сама серьезность, — вчера я видела у вас такое зеленое пальто…

— Какое такое пальто? — забеспокоилась дворничиха. — Не было никакого пальта! Это вы чего-то перепутали! Если у вас чего пропало, так следить за вещами нужно, а то как что, так сразу Зина виновата! Никакого пальта не знаю!

— Да я вас вовсе ни в чем не обвиняю! Я только хотела спросить, где теперь это пальто? Такое светло-зеленое, из мягкой ткани, кажется, бархатное…

— Ах, это! — успокоилась дворничиха. — Так это мне Сысоева из двадцатого номера дала! Только и не пальто это, а плюшевка…

— Что? — удивилась Катя. — Какая плющевка?

— Плюшевка, кофта такая из плюша. У мамы моей такая была, с до войны еще. Хорошая вещь, сносу ей не было… А меня Сысоева прибраться просила, она на другой адрес переезжает, а эти вещи, что остались, ей все одно без надобности, так вот я и подумала взять эту плюшевку, а потом гляжу — там дырки на ней, так зачем мне это старье, ее и носить-то нельзя…

— Если вам не нужно, может, вы мне его отдадите, пальто это? Или… плюшевку?

Катя вспомнила дивную светло-зеленую ткань и представила, как чудесно она впишется в ее новое панно.

— Да зачем вам такая рвань? — Зина сочувственно взглянула на Катю. — Совсем, что ли, обносились? Да такое и нищенка не всякая наденет, а у вас муж все-таки приличный человек… Если уж совсем вам носить нечего, так я лучше на антресолях у себя посмотрю…

— Зина, да что вы такое подумали? — обиделась Катя. — Мне просто для дела лоскутки нужны такого цвета! Неужели вы думали, что я собираюсь носить эту… плюшевку?

— А кто ж вас разберет? — Дворничиха поджала губы и оглядела Катину многострадальную куртку. — Ваше и свое-то слова доброго не стоит… Да мне-то что, это до меня не касается!

— Короче, Зина, где сейчас эта плюшевка? Я заплачу сколько скажете.

— Ой! — Зина схватилась за щеки. — Да кто же знал, что вам эта рвань понадобится? Я ее аккурат полчаса как на помойку отнесла!

— Какая жалость, — вздохнула Катя.