Место встречи посещать нельзя

– Очень даже просто. Умирает Степан Лукошкин, а рождается… Скажем, Слава Пулькин. И это я не из головы сейчас имя взял. Был такой Слава Пулькин, правда, жил он не в Заполье, а в семи километрах ниже по реке в поселке Речном. И по возрасту он не очень-то на Степана походил. Было ему уже сильно за сорок, за воротник он закладывал очень сильно, несколько раз в канаве зимой засыпал, чудом его находили и откачивали. Одним словом, ходил по самому краю. И вот за день до случившегося у деда Михаила на сеновале пожара поступило от жены Славы Пулькина заявление, дескать, пропал ее муженек, третий день дома не появляется, и, где его искать, тоже неведомо. Ни соседи, ни знакомые его уже три дня не видели, а когда видели, то шел он в Заполье, чтобы купить у тамошней тетки Гали самогону.

– Что же, поближе купить было нельзя? В том же Речном, к примеру?

– В Речном нельзя, это же СССР, в котором с самогоноварением жестко боролись. Речной был большой поселок, в котором находилась сельская администрация и милиция, она зорко следила, чтобы никто самогон не варил и тем более чтобы его не продавали. А Заполье деревня на отшибе, туда с рейдами и проверками каждый день не станешь ездить, вот баба Галя и торговала помаленьку. Конечно, кому попало не продавала, но были у нее свои постоянные клиенты, в числе которых был Слава Пулькин.

– А водку почему нельзя было в Речном купить?

– Водка гораздо дороже стоила. И по градусу была слабее самогона бабы Гали. В общем, факт, что из Речного Пулькин в Заполье ушел, а назад уже не вернулся. Что с ним случилось, то ли утонул, то ли что-то еще, но только думается мне, что погиб он. Погиб и сгорел на пожаре вместо Степана Лукошкина.

– Это лишь предположение?

– Это догадки, основанные на том, что Слава Пулькин появился спустя полтора месяца в городе Молотове, ныне вновь переименованном в город Пермь. Устроился он там на завод, быстро себя проявил, окончил с отличием техникум и остался работать на заводе. Там же, в Перми, он познакомился с Клавой Лукошкиной, у которой жил и столовался. Несмотря на разницу в возрасте, Славе было чуть меньше сорока, а Клаве за пятьдесят, он женился на своей домашней хозяйке и вопреки правилам того времени взял себе фамилию жены, став Лукошкиным.

– Как и Всеволод в свое время! Он был Быковым, а стал Лукошкиным. И возраст себе убавил, чтобы на фронт не отправили.

– Вот-вот, чуешь, куда я клоню? Это у них семейное. Одновременно новобрачный сменил и имя, став вместо Славы – снова Степаном. И уже в таком виде с Клавой через полгода развелся и женился на совсем другой девушке – молоденькой работнице Вере Горшковой, с которой познакомился на заводе. В этой семье родилось двое детей и трое внуков. Один из внуков носит имя Василий. Я сделал запрос в Пермь, и посмотри, что мне прислали.

И очень довольный Коршунов снова закряхтел, протягивая Саше свой смартфон.

Впрочем, когда Саша взглянул, то он Коршунова понял без лишних слов.

– Как там у Конан Дойла? – произнес Коршунов. – «Вот так вот взглянешь на старый портрет и поневоле уверуешь в переселение душ». Так, кажется?

И Коршунов снова закряхтел, что означало у него крайнюю степень торжества и удовольствия.

А Саша никак не мог выпустить из рук смартфон, с которого на него смотрел Степан Лукошкин. Лицо было точь-в-точь как у Степана, только кепку этот молодой человек не носил.

– Это же он? Василий? Сын… нет, внук Степана Лукошкина?

– Чувствуешь, какой хитрый лис этот Степан! Переехал в Пермь, нашел там однофамилицу, а скорее всего, родственницу Антонины, у которой была его прежняя фамилия, женился на ней, взял свою старую фамилию, развелся и вновь стал тем, кем и был, Степаном Лукошкиным. Только с другим паспортом и фактически другим человеком! Тот Степа Лукошкин, которому грозил уголовный срок за участие в пьяной драке и убийство, сгорел на пожаре в деревне Заполье, а новый Степа Лукошкин, казалось, не имел с тем ничего общего. Просто тезка, таких немало встречается на просторах родной страны.

– А возраст? Слава Пулькин был в два раза старше!

– Не в два раза, а на двадцать лет.

– Это одно и то же.

– Это сначала так кажется, что двадцать – это большая разница. В молодости, согласен, разница в двадцать лет сильно бросается в глаза. Но полагаю, Степан просто говорил, что так хорошо сохранился. Но уже для тридцатилетнего куда проще сойти за пятидесятилетнего. А в сорок лет и подавно никто не усомнится, что тебе вполне может быть все шестьдесят. Наверное, люди думали, что Степан так моложаво выглядит, да и не принято у мужика про его возраст спрашивать. И паспорт Степан не обязан был всем подряд показывать.

– Значит, дедушка Степан вовсе не умер?

– Умер, но гораздо позднее. И не в Заполье.

– Значит, на Киновеевском кладбище похоронен другой человек? – уточнил Саша.

– И скорее всего, это сельский алкаш Слава Пулькин.

Коршунов хмыкнул. И внезапно Саше тоже стало смешно: