Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Горацио (Священнику): Прекрасные слова, святой отец. Но вот вопрос: какой ответ вы ждете? Тот, который вы знаете заранее или же тот, который угоден небу, и от которого у вас, возможно, с непривычки, зашевелятся волосы и побегут мурашки?

Короткая пауза. Присутствующие молча смотрят на Горацио.

(Негромко). А что как небо, вместо того, чтобы утешать самодовольство нашего разума, наперекор всем нашим расчетам и представлениям, расскажет нам нечто такое, что и не снилось нашим мудрецам?.. А ведь, наверное, так оно и будет, потому что если мы живем в царстве лжи, то все наши заранее известные ответы стоят столько же, сколько и эта ложь. (Не давая перебить себя, настойчиво). Да, да, да, – не стоят ничего! И это значит, что пока ложь царствует над нами, мы так и будем лепетать наши глупости и тешить себя покоем, отворачиваясь от всего, что не подходит под наши мерки. Но вот вопрос: а что как все эти кровь, смерть, жестокость, предательство, сжигающие страсти, отчаянье и ужас – есть тот язык, которым небо нам хочет втолковать что-то, чего не может вместить никакой другой язык? И что, если все наши грехи и пороки – только дорога, по которой мы убегаем ото лжи, – лекарство, которое мы с отвращением пьем, чтобы победить болезнь? Но если это так, то что же удивляться, что столкновенье с ложью приносит гибель, кровь, страданья, муки, смерть? Коль враг силен, так надо ждать потерь… (Помолчав, глухо). Вы сами видели, святой отец – чтобы коснуться правды приходится иногда платить за это собственною жизнью. Я это говорю сегодня с болью в сердце, потеряв друга, которым был мне принц… (Смолкает).

Священник: Скорбим и молимся о нем вместе с вами. (Помедлив). Но я не сомневаюсь – все обернулось бы иначе, если бы наш принц обратился за помощью и советом к святой матери Церкви.

Первый следователь (Горацио): А, между тем, – вне всякого сомненья.

Короткая пауза.

Горацио (с трудом): Я в этом не уверен.

Первый следователь: Нет?.. (Мельком взглянув на Второго следователя). Довольно странно.

Горацио: Нет, нет, милорд, совсем не потому, что не доверяю ее советам. Причина здесь в другом… Подумайте, кому нужны советы? Наверное, тому, кто немощен, кого одолевают сомненья, кто растерян, слаб или напуган…

Священник: Мы все слабы.

Горацио: Но все по-разному. Для многих и многих эта слабость в том, что они боятся правды, страшась взглянуть ей прямиком в лицо. Вот где нужны совет, поддержка, помощь, – но только не такие, какие человек себе желает сам. Посмотрите почти на любого, и вы в этом убедитесь. Человек отворачивается от того, что его пугает или кажется непреодолимым, а это значит, что он бежит от самого себя, чтобы спрятаться в толпе, среди себе подобных, чтобы получить здесь утешенье и поддержку. Что такое толпа, как не собранье тех, кто поддерживают друг друга в своей слабости? И отчего человек так любит, когда его утешают и убеждают, если не оттого, что он изо всех сил хочет быть обманутым? Возьмите, к примеру, все эти расхожие фразочки, на которые мы все не скупимся, и которые сами охотно принимаем от других, все эти «нет, ты совсем не стар», или «седина тебе к лицу», «ты проживешь еще сто лет», «все будет хорошо», «все обойдется» и многое другое, – на первый взгляд, пустяк, но за которым скрывается напуганная до смерти душа, которая, страшась сказать себе «я стар», «я некрасив», «я смертен», «я безволен», «труслив», «моя жизнь пуста», «бессмысленна», «нелепа», «скучна», – стремится, во что бы то ни стало, сохранить покой неведенья, пусть и ценой обмана, боясь признаться самому себе в той простой правде, без которой никто не сделает вперед и шагу, куда бы он ни шел…

Первый следователь (почти с изумлением): Какой была бы жизнь, когда бы мы все резали в глаза друг другу правду-матку!

Горацио: Такой, милорд, в которой человек не боялся бы смотреть правде в глаза, взяв на свои плечи тяжелый груз ответственности, как это сделал Гамлет. Потому что правда – это всего только ответственность, и ничего больше. И тот, кто принял этот груз, – не побоявшись, подобно принцу, поверить своим глазам и ушам, – тот стал самим собой. (Глядя на священника). А это значит, святой отец, что он уже не нуждается ни в советах, ни в утешениях, на которые так щедра толпа.

Священник: Побойтесь Бога! Церковь – не толпа!