Метаэкология

Мы все еще считаем конкурентоспособность неким знаком качества, хотя на самом деле она обусловлена конъюнктурой, нередко искусственно созданной для сбыта избыточных товаров, идей, «культургенов» или иной продукции технического и духовного производства. Технологические новшества прогрессивны лишь при том условии, что они не обостряют конкуренцию, а, напротив, позволяют избежать ее, создавая новые производственные ниши. Научное открытие становится достоянием человечества, открывая, подобно электронике или кинематографии, новые области деятельности, в которых могут найти себе применение люди пионерного склада, не всегда выдерживающие жесткую конкуренцию.

Наверное, казалось бы смешным, если бы не было столь привычным, соперничество двух школ в области культуры, потенциальная емкость которой допускает еще десятки альтернатив. Если на роль претендуют два выдающихся актера, то не стоит провоцировать конкуренцию. Лучше дополнить сценарий таким образом, что тот и другой проявят в нем свое дарование. Таков, вероятно, оптимальный путь развития социальных сценариев.

Конкурируют похожие, а не разные. Поэтому с развитием индивидуальности конкуренция отмирает. Ярко выраженная индивидуальность вне конкуренции, так как ее социальная ниша не может быть никем заполнена. Когда такое состояние социума будет достигнуто, люди в самом деле станут незаменимыми; пока же это далекая перспектива.

Метаэкологическая система более всего нуждается в очищении от прилипших к ней рудиментов социума, заставляющих видеть в ее организующем начале — боге, судьбе — главу рода или строгого начальника. Метафизика, впрочем, предписывает верующим не только ритуалы поклонения, но и диету, а также правила сексуального поведения. Посты и говения обычно относят за счет какой-то труднообъяснимой здравоохранительной целесообразности, хотя на самом деле смысл их лишь в том, чтобы контролировать все жизненные проявления, начиная с самых элементарных. Ибо настоящая власть у того, кто указывает, что и когда можно есть, с кем и как следует спариваться.

Отношения между различными сферами жизни, в идеале дополнительные, оборачиваются конкуренцией и даже взаимной или односторонней агрессией. Ведь каждая из трех систем имеет свой образ свободы, который не может быть механически привит другой системе. Репродуктивный идеал предполагает сексуальную свободу, социальный — свободу распределения ролей (социальное равенство), духовный — свободу совести. Если освобождение от страстей — необходимое условие свободы совести в метаэкологической системе, то на природном уровне бесстрастие привело бы к коллапсу репродуктивной системы.

Природное начало в самом человеке, как и внешняя природа, подвергается насилию как со стороны социума — вторжения классовых отношений в половые и родственные, так и со стороны метафизики, традиционно подавляющей сексуальность. В освобождении от этих чуждых воздействий заключается подлинный смысл борьбы за равноправие полов, длящейся уже больше двух тысяч лет. Во главе ее шли Руфь, Аспазия, Мессалина, Мэри Уокер — во все времена женская сексуальность подавлялась в большей степени, чем мужская.

В этой борьбе ярко проявляется смешение понятий, связанное с наложением элементов различных систем. Действительная цель — раскрепощение природного начала — в данном случае маскируется мнимой целью — половым равенством женщин и мужчин, которое противоестественно и не столько реабилитирует природного человека, сколько направлено против него. Ведь различия в половом поведении связаны с биологически целесообразным разделением ролей в процессе размножения.

Половая избирательность явилась важнейшим эволюционным достижением, на базе которого формировалась человеческая индивидуальность. Отсутствие таковой отбрасывает нас назад, до уровня низших беспозвоночных. Столь же противно природе отделение размножения от любви: ведь это чувство развилось в противовес первичной агрессивной реакции двух вошедших в контакт особей. Без него половая агрессия обнажается в самом неприглядном виде. Семья возникла в связи с предотвращением инцеста и генетического вырождения (именно эти факторы заставляли древних отслеживать свою родословную, ее социальный аспект вторичен). Разрушение семьи — результат вторжения в репродуктивную сферу утопической социологии (Платон, Маркс), а не восстановление естественной сексуальной свободы.

Освободив репродуктивные отношения от метафизики, нам совсем не обязательно превращаться в животных и опускаться на четвереньки, хотя в плане природных отношений эта поза не содержит в себе ничего постыдного. Скорее можно считать предосудительным навязывание метафизике поз, позаимствованных из зоологического арсенала.