Метафизика Петербурга: Французская цивилизация

Считая, что традиция тамплиеров была сохранена до нового времени прежде всего в кругу шотландских рыцарей, адепты «андреевских степеней» охотно применяли к своим мистериям наименование шотландских. Безотносительно к тому, какой исторической ценностью обладало это предание, все «шотландские мастера» признавали, что честь образования «андреевских степеней» в их современном виде принадлежала французским масонам.

Перейдя с течением времени в германские земли, эта система получила там дальнейшее развитие и переработку в духе традиций немецкого дворянства. На базе «андреевских степеней» была образована система так называемого «строгого наблюдения». Она представляла собой уже полную аналогию рыцарского ордена, идущего к своим целям в строгом порядке и при соблюдении полной дисциплины, не исключавшей порядочной муштры. Цели определялись гермейстером, который в свою очередь подчинялся «невидимому капитулу», штаб коего был расположен, по слухам, в одном из замков, в шотландских горах. Впрочем, основатель «строгого наблюдения», барон Карл Готтлиб фон Гунд, посвящение получил все-таки в Париже (или, если уж выражаться на подлинно масонский лад, «на Востоке Парижа»).

Позже всего – а именно, в 60-70-х годах – в первую очередь, трудами немецких мистиков, были разработаны ступени масонского посвящения, основанные на учении розенкрейцеров. Мы говорим, например, о так называемом «теоретическом градусе наук соломоновых». У черного розенкрейцерского алтаря, под символическими изображениями «пламенеющей звезды»219, кубического камня и гроба, собирались избранные, готовые душу отдать за власть над «стихийными духами» и секрет «философского камня».

Коротко рассказав о ведущих системах масонства XVIII столетия, мы, разумеется, наметили лишь красную нить, проходившую через «тапии»220, в величайшем разнообразии плетшиеся членами многочисленных масонских лож той эпохи. Обнаружение или подделка древних, подлинных протоколов, претензии на обладание высшим оккультным знанием, произвольное соединение понятий, принадлежащих к различным градусам – все это и многие другие способы изменения «правил игры» входили в число излюбленных занятий масонов и бесконечно ими применялось. Не составляло в том исключения и отечественное масонство.

«Точка отсчета» для российской масонской традиции представляется вполне очевидной. Это, конечно же, основание в Санкт-Петербурге ложи “Parfaite Union” («Совершенного согласия»), последовавшее в 1771 году неоспоримо законным путем, по конституции, полученной непосредственно от Великой Английской ложи. В снисхождение к многочисленным просьбам российских масонов, из того же источника в следующем, 1772 году последовал патент на открытие первой русской Великой ложи, работавшей «под молотком» тайного советника, сенатора Ивана Перфильевича Елагина.

Первые правильные основания русского масонства восходили, таким образом, непосредственно к английскому источнику. Параллельно с этой традицией, для краткости называемой у нас просто «елагинской», привилась еще одна, получившая название «рейхелевой» (по имени распространявшего ее в наших краях масонского деятеля по имени Иоганн Готтлоб (Иван Карлович) фон Рейхель. Она восходила к системе «строгого наблюдения», несколько перестроенной и расширенной трудами шведских масонов, и потом возвращенной в немецкие земли.

Обе системы объединялись тремя ступенями первоначального, «иоанновского масонства». Но если Елагин на том останавливался, то сторонники фон Рейхеля дополняли «староанглийскую систему» ступенями более высокого высокого посвящения – шотландскими, или, как у нас в старину говорили, «екосскими»221 градусами, которые, как мы помним, были в основных чертах выработаны во Франции. Вот, таким образом, основной канал систематического воздействия французского мистицизма на отечественную масонскую традицию.

Нужно сказать, что очарование «французской системой» отнюдь не было всеобщим. Кому-то не нравилось большое количество степеней, разработке которых французы предавались с особенным рвением. Были и те, кто не видел большого смысла в разжигании «между циркулем и наугольником» намерения отомстить за средневековых тамплиеров.

Все это хорошо отразилось в рукописи одного из наших масонов, участника декабристского восстания Г.С.Батенькова: «Французы, по побуждению своей фантазии, изобрели более 30 степеней, различают их только расширением и сложностью приемного ритуала и названиями, почти каббалистическими, не внося ничего существенного в работах… Французский ритуал высших степеней наполнен напоминаниями о тирании Филиппа Красивого над иллюминатами. Масоны шведской системы признают его характером злопамятства и мести, чего сами никак допустить не могут, предоставляют суд над историей единому Богу и не видят в рядах своих никого, на то уполномоченных. (Всем принадлежит только открытие законов и разумение факта…)»222.