Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

С переходом от тоталитарной идеологии к постепенно смягчавшейся «деспотии номенклатуры», кое-что удалось восстановить, а многое – возвести заново. Так, в 1957 году был открыт Музей истории Ленинграда, часть экспозиции которого была посвящена событиям блокады. В том же году, знаменитая сине-белая надпись вернулась на стену дома 14 по Невскому проспекту, снова напоминая, что было время, когда из-за артобстрела эта его сторона была наиболее опасна для прохода. В 1960 году был открыт «траурно-триумфальный» ансамбль Пискаревского мемориального кладбища; за ним последовали и другие мемориальные комплексы. Ленинградская интеллигенция приняла вполне достойное участие в демократических преобразованиях «хрущевского десятилетия» – но не стала ни их инициатором, ни движущим центром. Кабинеты партийных и советских органов, вузовских кафедр (в особенности связанных с преподаванием общественных наук) и творческих союзов в большинстве своем занимали лица, пришедшие в них на волне «ленинградского дела», либо же получившие тогда урок на всю жизнь. Поддержание «ленинградского духа» становилось все более частным делом – и, как следствие, в жизни города стали неотвратимо нарастать черты провинциальности. С таким багажом наш корабль и вошел в шторма перестройка.

Петербургские немцы в начале XX века

Петербургские немцы составляли заметную часть населения столицы. К началу XX века, их число превышало 50 тысяч человек, что составляло примерно 3,5 процента жителей Петербурга. Через десять лет, численность немцев снизилась на 3 тысячи человек, что, в связи с общим ростом населения столицы, сократило их долю до уровня приблизительно 2,5 процентов. Большинство исследователей указывает на сплоченность, издавна относившуюся к числу доминант коллективной психологии немецкого населения Петербурга. К обширной благотворительной и просветительной деятельности, традиционно осуществлявшейся на базе религиозных, по преимуществу лютеранских общин, начиная со второй половины XIX столетия добавились ассоциации иностранных подданных. В этот период они составляли примерно четвертую часть в общем числе петербургских немцев. Несколько позже стали образовываться объединения, поставившие во главу угла не гражданство, но общее ощущение принадлежности к миру германской культуры («Deutschtum»). Крупнейшим из них стал основанный в 1906 году «Санкт-Петербургский Образовательный и благотворительный союз» («St.-Petersburger Bildungs– und Hilfsverein»). С самого начала основатели Союза подчеркивали свою принадлежность российской цивилизации и стремление служить благу России.

С разрешением деятельности в России политических партий, предпринятым в соответствии с манифестом царя от 17 октября 1905 года, немцы приняли довольно активное участие в политической жизни и, в частности, в деятельности Государственной Думы. Известно, что в некоторых партиях – к примеру, в составе «партии октябристов», представлявшей в первую очередь интересы крупной промышленной и торговой буржуазии – были образованы «немецкие группы». На территории Прибалтийского края, где немецкое дворянство продолжало в силу так называемых «административных отличий» пользоваться значительными привилегиями, остзейскими немцами была образована Прибалтийская конституционная партия со штаб-квартирой в Риге. Несколько позже, под ее эгидой сформировались Конституционная партия в Эстляндии, Монархически-конституционная партия в Курляндии и другие немецкие политические объединения. Все они в основном придерживались «октябристского» направления.

Тенденция к русификации, характерная для правительственной политики начиная со времен Александра III, проводилась ничуть не более строго, чем, скажем, германизация подданных Германской империи, и встречалась российскими немцами с пониманием. Их образцовая преданность царю и отечеству, подтвержденная многочисленными примерами, стала почти аксиомой. В целом ряде случаев, патриотизм немцев даже превосходил русский, поскольку был глубоко осознанным. Немцы с гордостью напоминали, что либретто гордости русских патриотов – оперы М.С.Глинки «Жизнь за царя» с завершающим ее знаменитым хором «Славься» – было написано настоящим остзейским немцем, Егором Федоровичем Розеном (по рождению, собственно, ревельским бароном Георгом фон Розеном). До девятнадцати лет юный Георг не знал русского языка и объяснялся единственно по-немецки! Лишь поступив в Елизаветградский гусарский полк, он поставил себе задачу овладеть основным языком своей родины – и сделал это так хорошо, что стал недурным и весьма плодовитым русским поэтом. По мнению некоторых современников, стиль его изобиловал «смешными германизмами», однакоже А.С.Пушкин благожелательно относился к творчеству барона и даже ставил его в пример Кукольнику и Хомякову. Примеры патриотизма российских немцев легко умножить.