Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

Эти обвинения были безусловно надуманными. У династии герцогов Гессен-Дармштадтских были свои счеты с прусской военщиной, практически растоптавшей их суверенитет. Кроме того, Александра Федоровна – в ту пору еще принцесса Алиса – провела свою молодость в Англии, при дворе бабушки, королевы Виктории, и родным языком ее мало-помалу стал английский. Весной 1918 года, когда надеяться на снисхождение русского народа уже не приходилось, жена свергнутого царя писала: «Такой кошмар, что немцы должны спасти Россию; что может быть хуже и более унизительным, чем это…» (Александра Федоровна имела в виду перспективу того, что германская армия справится с большевиками). С позиций сегодняшнего дня, измена военного министра, генерала В.А.Сухомлинова, бывшего военным министром в 1914–1915 годах, видится гораздо более доказанной. Впрочем, когда речь идет о мифах, рациональные доводы утрачивают свою силу. К чести царского, а позже и Временного правительства, нужно сказать, что оно в основном осталось на почве законности и не предприняло сколько-нибудь широких репрессий против российских немцев. Вместе с тем, ряд шагов, включая и символические, был предпринят. К примеру, директору старейшей немецкой школы нашего города, знаменитой «Петришуле», предписано было немедленно, с осени 1914 года, перевести весь процесс преподавания на русский язык.

Наиболее важным для нашей темы представляется переименование столицы империи, предпринятое в 1914 году. Старое название города, безусловно германизированное, воспринималось как неуместное в обстановке войны с Германией. После недолгих колебаний, в основном под напором главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В.Кривошеина, царь Николай II принял решение о переименовании города в Петроград. Сам Николай Александрович воспринимал это решение как заурядное. Согласно воспоминаниям И.И.Тхоржевского, которому было поручено подготовить соответствуюшее представление на имя тогдашнего председателя Совета министров, И.Л.Горемыкина, царь, следуя лучшим традициям русского офицерства, произвел каламбур на эту тему, заметив, что «Царь Петр требовал от своих генералов рапортов о викториях, а я рад бы вестям о победах». Более серьезные доводы, представленные его советниками, включали ссылки на исторические построения славянофилов и употребление имени «Петроград» в пушкинской поэме о Петербурге.

Более проницательные наблюдатели поминали нашедший достаточное распространение у обрусевших немцев обычай принимать русскую фамилию, созданную путем перевода на русский язык составляющих прежнего, немецкого прозвания. В силу понятных причин, в русской среде этот обычай воспринимался с иронией (хотя, разумеется, с пониманием). Интересно отметить, что и левый лагерь нового имени поначалу не принял. Как известно, питерский комитет РСДРП(б) расценил переименование города как акт шовинизма, и потому сохранил за собой наименование «Петербургского». Наконец, многих людей, склонных к историософскому мышлению, смущал тот факт, что в процессе переименования было утеряно слово «Санкт», указывавшее на небесного покровителя города – пусть и в германизированной латинской форме. По их мнению, опрометчивое переименование города было чревато немалыми бедами. Скептики оказались правы. «Петроградское десятилетие» принесло городу тягчайшие испытания, а основанной Петром Великим империи – скорый распад.

Ленинградские немцы