Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

История с тостом отнюдь не была экспромтом. Следуя принятой им политической линии, царь приказал в следующем же году отдать визит и направил российскую эскадру в Тулон. Продумывая вопрос, под чьим флагом ее послать, Александр III остановился на кандидатуре адмирала Федора Карловича Авелана. Сомнений в том, что он был выдающимся флотоводцем и ревностным службистом, ни у кого не было. Проблема была в том, что адмирал совсем не владел французским языком. После некоторого размышления, царь все же решил послать Авелана – в частности, потому, что ему пришлось бы общаться с французами через посредство переводчиков и, следовательно, было меньше шансов увлечься и наговорить лишнего. Будущее показало прозорливость царя: встреча в Тулоне была очень сердечной. Что же касалось Парижа, куда нашим морякам довелось съездить, то прием, оказанный им там, был отмечен всеми признаками подлинного триумфа. Некоторое представление о его размахе может дать известное полотно Л.Бакста, написанное под впечатлением торжественной встречи. В такой обстановке легко было увлечься и дать несколько неосторожных интервью, на радость германских пропагандистов.

На Рождество 1893 года, смертельно уже больной царь Александр III одобрил текст военной конвенции между Россией и Францией, которая через месяц прошла все процедуры, необходимые для окончательной ратификации. До следующего Рождества царю было не суждено дожить: осенью 1894 года он скончался, оставив державу наследнику, молодому Николаю Александровичу. Сопоставление этих дат дал некоторым аналитикам повод утверждать, что царь торопился с заключением русско-французской военной конвенции – затем, чтобы увенчать ею здание международной политики, возводившееся им в продолжение своего царствования. Такое впечатление было бы неверным: конвенция с Францией долженствовала напомнить новым правителям Германии о том, что Россия может найти себе в мире других военных союзников – и побудить немцев вернуться к прежним, ставшим уже традиционными со времен «наполеоновских войн», союзническим отношениям. Следовательно, русско-французский военный союз рассматривался у нас первоначально как шаг, предпринятый для достижения относительно краткосрочных, тактических целей. На долю политиков нового поколения вошла как разработка, так и углубление его оснований с обеих сторон. В 1896 году молодой русский царь Николай Александрович приехал с официальным визитом во Францию. На следующий год президент Феликс Фор отдал визит, прибыв в Петербург. Для них дружественные, приближавшиеся к союзным отношения России и Франции стали уже традиционными.

Французская колония в Петербурге XIX века

Французская колония никогда не была у нас велика – от 2 до 4 тысяч человек, что на всем протяжении XIX столетия составляло величину менее половины процента от общей численности населения города. Как следствие, отмечая на карте старого Петербурга части города, где оседали на жительство люди нерусского происхождения, ученые не имеют никаких затруднений с немцами, финнами или поляками. В некоторых частях или кварталах их могло быть довольно много. Французов же было так мало по численности, что наносить соответствующие значки на карту просто не имеет смысла – за исключением единственной улицы, а именно Невского проспекта в его начальной и средней частях. Конечно же, это было обусловлено тем, что в основной части Невского проспекта, от Невы до Фонтанки, по старой традиции были сосредоточены модные лавки, магазины и ателье. Там-то и приходила «смерть мужьям» – точнее, их кошелькам, опустошавшимся с непостижимой быстротой под картавое воркование приказчика-француза с напомаженной головой или вертлявой француженки, бойко снимавшей размеры, не забывая стрелять глазками во всех направлениях. Впрочем, что значили эти, иной раз весьма значительные траты, если от них зависел светский успех клиента!