Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

В последней трети XVIII столетия в жизни «петербургских немцев» произошло существенное изменение. Мы говорим о прибытии из Германии нескольких групп колонистов, основавших Ново-Саратовскую, Среднерогатскую, Ижорскую, а позднее и ряд других, менее значимых колоний, оставшихся на карте приневских земель вплоть до советских времен. В результате такой иммиграции, в число жителей столицы Российской империи и ее пригородов вошла немногочисленная, однако заметная группа немецких крестьян. А это, в свою очередь, означало, что по сословной структуре немецкое население Петербурга перестало качественно отличаться от населения как тогдашней Германии, так и самой России: в нем были представлены все, «от царя до псаря». Нам представляется важным подчеркнуть последнее обстоятельство, поскольку для полнокровной жизни как общества в целом, так и существующей в его рамках отдельной этнической группы, в принципе необходимо присутствие всех его классов.

Программа российского правительства включала значительно более масштабные цели, нежели заселение пустующих мест Санкт-Петербургской губернии. В общих чертах, она следовала стратегии своего века, получившей название популяционизма, суть которой сводилась к тому, что сила и процветание государства определяются количеством его активного населения («популяции»). В этом духе и были выдержаны императорские манифесты 1762–1763 года, приглашавшие иностранцев «выходить и селиться в России», пользуясь при этом рядом весьма существенных льгот. К ним относились: освобождение на срок от десяти до тридцати лет от всех обычных податей и служб, выделение беспроцентной ссуды на обзаведение хозяйством, свобода вероисповедания и независимость внутреннего самоуправления. В принципе, манифесты были обращены к уроженцам любых стран. Однако многие государи и правительства воспрещали своим подданным эмиграцию, опасаясь ослабления державы. У стран же, которые эмиграцию не воспрещали – к ним относились прежде всего Великобритания и Нидерланды – уже были собственные колонии и сложилась традиция их массовой колонизации. Как следствие, в Россию поехали в основном немцы, в большинстве своем уроженцы княжеств юго-западной части Германии.

Наиболее мощный поток составили немцы, переселившиеся на Волгу. С течением времени они составили, как мы знаем, достаточно мощный субэтнос (Wolgadeutsche), и даже выработали собственную форму региональной автономии. Иммиграция на приневские земли была гораздо более скромной по количеству: первоначальное население каждой из названных выше колоний не превышало нескольких десятков семей. Поэтому, кстати, в обиходной немецкой речи их обитателей, эти колонии долго еще обозначались просто по количеству семей первых переселенцев. К примеру, самая большая, Ново-Саратовская колония именовалась «Sechziger Kolonie» (то есть «Поселение шестидесяти [семей]»), а самая маленькая – Ижорская – получила название «Achtundzwanziger Kolonie» («Поселение двадцати восьми [семей]»). Заметим сразу, что Ново-Саратовская колония (она же Саратовка) лишь по имени своему имела отношение к немецкому переселению на Волгу. На самом деле, она с самого начала было поставлена на правом берегу Невы, напротив русского поселения Рыбная слобода, также известного как село Рыбацкое. Среднерогатской колонии было отведено место по обе стороны Большой Царскосельской дороги, вскоре после проезда «Средней „рогатки“» (то есть заставы; остальные «рогатки» находились: одна – на выезде из Петербурга, у Лиговского канала, а другая – уже далеко за городом, у Пулкова). Что же касалось Ижорской (впоследствии Колпинской) колонии, то она была расположена подальше, по правому берегу реки Ижоры, между селом Колпино и дорогой, ведущей в Царское Село.