Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

С вступлением на трон императора Павла, основные ориентиры религиозной политики были сохранены, но акценты были расставлены несколько по-иному, в соответствии с духом времени – так, как его понимали в Гатчине. Прежде всего, знаменитым актом о престолонаследии (1797) император был прямо объявлен главой православной церкви. Таким образом, линия петровской реформы была продолжена до своего логического завершения. Последующие царствования имели лишь подтвердить эту формулировку, толкуя ее в духе времени. К примеру, законодатели александровской эпохи разъясняли в своде Основных законов, что глава церкви есть «защитник и хранитель догматов», а также «блюститель правоверия», что сути дела отнюдь не меняло. Так византийские придворные громогласно величали своего императора Богом – с тем, чтобы затем, оглянувшись на богословов, невинно добавить, что это-де просто такой оборот речи, на который дает право «совершенство помазания». Подчинив себе церковь вполне, Павел мечтал и о некой более широкой, надконфессиональной духовной общности, видя себя ее предстоятелем. Мы говорим о Мальтийском ордене Иоанна Предтечи, допущенном в пределы Российской империи, и объявившем Санкт-Петербург своей штаб-квартирой. Знатнейшие люди империи стали членами Священного совета Ордена, а сам Павел I – его Великим магистром. Согласно его указу (1798), орден был разделен на два приорства, одно для католиков, другое – для православных. На этом основании историки склоняются к тому выводу, что Павел строил орден как христианский экуменический союз, стоявший на страже интересов дворянства. Такое положение вполне справедливо: идеям французской революции государь противопоставлял возрождение рыцарского духа, причем вероисповедание рыцаря большой роли не играло. Помимо и сверх того, Павел I мог думать, что по праву преемства приобретает и положение главы масонского сообщества, охватывавшего в ту эпоху как светскую, так и духовную элиту христианского мира.

Следование византийской традиции стояло для Павла I на втором плане, но идеологи Мальтийского ордена относились к ней со вниманием. Среди «реликвий и клейнодов» ордена, переданных в Петербург, была и весьма чтимая во всем христианском мире Филермская икона Пресвятой Богородицы. Считалось, что в глубокой древности ее приобрели в Иерусалиме византийские императоры и торжественно привезли в свою столицу. С тех пор, икона хранила Константинополь от набегов варваров, среди которых случилось быть, кстати, и буйным славянским князьям Аскольду с Диром. В XIII веке город был захвачен крестоносцами, среди которых были рыцари ордена св. Иоанна Иерусалимского. Они-то и увезли икону с собой, сначала на Родос, потом на Мальту, откуда она была доставлена в Россию. Торжество передачи иконы было обставлено с большой пышностью. Во главе процессии шло православное духовенство, затем мальтийские рыцари несли икону с другими реликвиями, за ними шел сам император в мантии гроссмейстера ордена и с золотой короной на голове, а далее следовал весь двор. Первоначально Филермская икона помещалась в церкви Гатчинского дворца, потом была перенесена в Придворный собор Зимнего дворца. Таким образом, и по мальтийской линии была подтверждена метафизическая преемственность Константинополя и Петербурга.