Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

Византийское наследие не могло играть ведущей роли в новой идеологии, как говорится, по определению, но обойтись без него вовсе было решительно нельзя. Все, происходившее в империи, освящалось церковью – от помазания на царство до крещения, а церковь подчеркнуто определяла себя как «греко-российская»: времена «универсального христианства» уже прошли. Отсюда – опора на византийскую старину, укреплявшаяся с ходом лет, по мере упрочения николаевского режима. Оговоримся, что поверхность этой церковной политики таила свои глубины, одной из которых была учительная деятельность святителя Игнатия (Брянчанинова). Современники обратили внимание, что годы его настоятельства в Троице-Сергиевом монастыре по дороге на Петергоф совпали со временем царствования Николая I, и усмотрели в том промысел Божий. С ними следует согласиться: царь хотел создать близ столицы образцовый монастырь, а архимандрит Игнатий вполне оправдал его ожидания. Для того, чтобы побывать на богомолье в прославленном святостью монастыре, петербуржцам теперь нужно было просто взять билет до Стрельны, и очень многие в полной мере оценили это преимущество. Старец Игнатий поставил себе целью возродить благочестие путем систематического обращения к наследию византийского исихазма. Известно, что он был внимательным читателем восточных отцов церкви. В поисках следов древней аскетики он объездил немало монастырей, с особенным вниманием расспрашивая монахов, продолжавших традицию Паисия Величковского. В результате трудов святителя Игнатия, сложился особый, петербургский стиль исихазма, кодифицированный им в целом ряде работ. Книги святителя – в первую очередь, знаменитые «Аскетические опыты» – написаны образным языком, и читаются до сих пор с живым интересом. Их отличительная черта – в обращении к самым широким кругам мирского общества, не исключая и дам. Между тем, приемы молитвы, описанные в этих книгах, нередко требуют значительных телесных усилий, а иногда могут быть даже небезопасны для здоровья. Поэтому в поздней афонской традиции принято было ограничивать знакомство с ними кругом монашествующих. Подчеркивая, что обойтись без руководства опытного старца нельзя, Игнатий все же полагал возможным идти на нарушение обычая – точнее, на соблюдение его духа, при некотором расхождении с традиционно принятой формой. С исторической точки зрения, он был вполне прав: именно так смотрели на дело деятели византийского исихазма времен расцвета. Святитель Игнатий – единственный петербургский святой в преподобническом чине, и его след в духовной жизни города весом и значителен.

Во второй половине XIX столетия, Петербург выдвинул еще одного духовного пастыря исключительного масштаба. Мы говорим о священнике Иоанне Кронштадтском, основная часть служения которого прошла в Свято-Андреевском соборе, куда он получил назначение сразу же после окончания Петербургской Духовной академии в 1855 году. Там же он отслужил и последнюю свою литургию незадолго до Рождества 1908 года. Слава о чудесных исцелениях по молитве отца Иоанна шла по всей столице из уст в уста, равно как рассказы об общей исповеди, благословение на которую получил он один. Во дни такой исповеди собор наполнялся до предела – а помещалось там без малого 5 тысяч человек. Многие приезжали из города специально по этому случаю, но долго собирались с мужеством на паперти, не решаясь войти в храм. Чин исповеди был построен на редкость торжественно. В кульминационный момент невзрачный священник в рясе с поношенной епитрахилью как будто становился выше ростом, голос его крепнул и принимал властное звучание. Приковав к себе внимание молящихся, он ставил толпу на колени, велел гасить все свечи в храме и каяться в полный голос. Тут начиналось нечто невообразимое, как будто плотину, державшую грехи северной столицы, вдруг прорывало. Лишь после известного промежутка, диакон зажигал одинокую свечу аршинного размера, сам же отец Иоанн принимался за отпущение грехов. Уезжая из Кронштадта, потрясенные богомольцы были убеждены, что побывали в месте, отмеченном особой благодатью. В самом городе с деятельностью знаменитого священника был связан Иоанновский женский монастырь. Он был основан на набережной реки Карповки самим отцом Иоанном, очень быстро построен в сдержанном «неовизантийском» стиле, и освящен во имя болгарского святого Иоанна Рыльского, в честь которого кронштадтский священник был наречен. Это произошло в 1902 году – а через шесть лет самого Иоанна Кронштадтского похоронили в крипте одной из церквей монастыря. Гробница немедленно стала местом паломничества. При советской власти доступ к ней был закрыт, но верующие продолжали приходить к внешней стене усыпальницы, чтобы помолиться и поставить свечу примерно в том месте, где по их расчетам располагалось захоронение. Таким образом, Андреевский собор и Иоанновский монастырь вошли в число важнейших мест на карте православного Петербурга.