Метафизика пола

В средиземноморских культах Великой Богини аспект "недеяния" в женской магии был представлен Потнией Терон, богиней диких животных, ездящей на быке или держащей его на привязи, или Кибелой, колесницу которой везли два льва - символ покорности. В индийской традиции - Дургой, сидящей на льве и держащей плетку.

[329] В каббалистическом символизме известен одиннадцатый аркан Таро: "Сила"

[330] - женщина, без труда сдерживающая свирепого льва с открытой пастью. Всякая женщина обладает частицей этой силы. И мужчина всегда в конечном счете вынужден подчиниться. Но как часто это приводит к неврозам! Среди них и комплекс неполноценности и, напротив, самомнение, бравирование мужеством, равнодушие к женщине или даже брутальность

[331] - все не только не способствующие нормальным отношениям полов, но, скорее, наоборот. И в постели, и в семейной, и в социальной жизни женщина легко использует свое положение жертвы и выходит победительницей - слабым мужчинам это внушает страх перед любовью вообще. Все это, конечно, схема, абрис, но в целом это так.

И все-таки, как ни вгоняют женщины мужчин в почти метафизическую пассивность, аспект и "самца", хозяина и насильника в его поведении доминирует. Западный идеал вирильности - в активности, плодовитости, в образе Leistungmensch, атлета с "твердой волей". Но именно этот тип в конце концов оказывается неспособным противостоять тайной силе женщины. Только цивилизации, отличные от современной западной, такие, как дальневосточная, индийская и арабская, понимают, что есть подлинная вирильносгь, и знают иной идеал мужчины с иными соматическими и душевными чертами, чем европейско-американский тип "самца".

Итак, в отношениях между полами активность мужчины и пассивность женщины проявляются только на внешнем плане - на более тонком активна женщина; в частности, при зачатии именно женщина "растворяет" и завладевает. И так во всяком профаническом эросе - если не совсем так, то "почти". Конечно, в такой любви нет места эротическим экстазам, ведущим к переживанию трансцендентального, но к ним обычные любовники чаще всего и неспособны. Это и не сакрализированный эросу в практике которого происходит радикальная перемена ролей, восстанавливающая первоначальную иерархию метафизических принципов, когда мужчина абсолютно активен перед лицом женщины. Совершенно очевидно, что на сакральном плане, который так или иначе должен быть пробужден, мужчина обладает наивысшим потенциалом достоинства. Однако полярность принципов предполагает и третью ситуацию, третий уровень эротического опыта, который в тантрическом символизме соответствует viparita-maithuna, перевернутому объятию, также выражающему определенное символико-ритуальное состояние. Внешне неподвижный мужчина сохраняет высшее достоинство, virya, он бесстрашен перед женской магией; опасность созерцания "обнаженной Дианы" него уже не смертельна.

В свете всего сказанного вновь вернемся к онтологии. Мы повсюду говорили более об объективных характеристиках абсолютно мужского и абсолютно женского, метафизически осмысленных и драматизированных мифологией, чем об "индивидуальном". Сверхличные постоянные, выраженные, например, в таких категориях, как "частота" или "интенсивность", так или иначе варьируются в зависимости от рас или цивилизаций. Вообще следует говорить скорее о глубинном плане, чем о поверхностно -"социальном", где доминирует персонализм; хотя на самом деле глубинное чрезвычайно редко проявляется в профанических, тем более социальных, отношениях. Запомним сказанное о женщинах госпожой Хардинг

[332]: они не могут и не хотят познать самих себя как они есть, предпочитая верить в свой кажущийся образ, ими же и выдуманный.

В то же время сравнивать мужскую и женскую природу c точки зрения того, какая из них "лучше" или "хуже", на самом деле занятие пустое. Вопрос о превосходстве одного пола над другим лишен смысла. Все зависит от того, что ценить в мужчине и что в женщине. Можно отрицательно оценивать такие качества "абсолютной женщины", как лживость, "пассивность", флюидность, отсутствие логических и этических императивов, скольжение по поверхности. Но ведь это "плохо" только в соответствии с критериями андрократического общества, с точки зрения мужчины. Пользуясь дальневосточным языком, "пассивное совершенство" нисколько не менее "совершенно", чем "активное". Негативное негативно для позитивного, и, наоборот - с точки зрения своего принципа, онтологическая верность которому, верность "собственной природе", согласие с нею и есть единственно экзистенциально верное поведение.