Метафизика пола

Период сотрудничества с фашизмом, какой бы нонконформистской и независимой ни была позиция мыслителя — не самая светлая сторона его жизни и личности. Трудно сказать, что привело его к фашизму — ярое отрицание ненавистных для Эволы буржуазной культуры и либеральных ценностей, характерных для идей третьего пути, или культ героического начала, умело эксплуатировавшийся и в Италии, и в Германии, но факт остается фактом — в течение многих лет мыслитель находился в одном лагере с последователями Муссолини, и сам дуче положительно оценивал его работы. Вполне возможно, что именно под влиянием трудов Эволы, посвещенных теме индийской философии, лидер итальянского фашизма предпринял попытку „пристегнуться“ к восточной традиции и сблизиться с Джавахарлалом Неру, но получил решительный отказ. Необходимо подчеркнуть, что верность этому направлению мысли с его во многом антихристианской и подчеркнуто-элитарной направленностью Эвола сохранял всю жизнь. Правда бескомпромиссность и решительный характер мыслителя, стремившегося одухотворить фашистское движение, создали ему множество врагов, которые тормозили его публикации и часто выступали с критикой идей Эволы. Да и сам мыслитель боролся против искажения идей консервативной революции, которое допустил, с его точки зрения, фашизм и в теории, и в жизни, и после второй мировой войны даже выпустил на эту тему книгу: „Фашизм, критика справа“. Единственное оправдание идейного альянса Эволы с фашизмом — полное бескорыстие мыслителя (как и многих творческих личностей XX века, вроде Юнга и Борхеса), искренне верящего, что это движение способно вывести Европу и мир из кризиса: личных выгод в нем он не искал и часто поступал во вред собственной карьере.

После второй мировой войны Эвола заново редактирует свои прежние работы и выпускает ряд новых книг „Человек и развалины“, „Оседлать тигра“, „Маски и лики современного спиритуализма“ и, наконец, „Метафизику пола“. Яркая и насыщенная жизнь Эволы, на русском языке наиболее полно описанная А. Дугиным, закончилась в 1974 году.

* * *

Общее значение книги Юлиуса Эволы для современной культуры трудно переоценить. В известной степени он был пионером исследований подобного плана на Западе. В самом деле, за последние несколько десятилетий появилось немалое количество произведений, посвященных исследованиям сексуальных проблем, однако, подавляющее большинство из них, даже самые сильные, были ориентированы на постижение проблем пола и сексуальности в их обыденном виде и касались, так сказать, психологии и физики секса. Но сакральные аспекты пола и метафизика сексуальности на серьезном и глубоком уровне практически не рассматривались. Между тем, эти вопросы имеют особенное значение в наши дни, когда разливанное море сексуальной революции, отбушевавшее на Западе, подобно цунами обрушивается на Россию, оказавшуюся совершенно неподготовленной к подобным испытаниям. При всем многообразии изданий, посвященных теме секса и различным проблемам пола, в России существует дефицит серьезной литературы, отвечающей требованиям времени.

Работа Юлиуса Эволы, содержащая в себе колоссальный материал на этот счет, собранный в результате многолетних кропотливых исследований дает ясные, прямые и жесткие ответы на многие неясные вопросы этой жгучей и „проклятой“ темы. В этом она отличается от русской философии эроса, расцветшей в XX веке и за редкими исключениями (Бердяев, и в особенности, Розанов) отличающиеся при освещении проблем особым целомудренным тоном и сдержанностью. В отдельные моменты стиль Эволы может показаться циничным. Однако, такое впечатление обманчиво — чем дальше вчитываешься в текст, тем отчетливее впечатление мужественной чистоты и откровенности, с которой он касается самых острых и запутанных тем, говоря о которых мы привыкли стыдливо опускать глаза. Итальянский мыслитель нигде не забывает о своей главной цели — изложить метафизику пола, помогающую человеку преодолеть проклятие собственного дуализма и разделенности со своей Высшей Природой. Такая предельная откровенность (а Эвола со своим альпинистским пристрастием к риску и сверхнапряжениям всегда любил преодолевать уже известные пределы) ценнее любого ханжества (даже если оно преследует самые добрые цели), ибо она дает возможность подойти к постижению тайны.