Метафизика войны

Даже оставив без внимания тот факт, что автор книги сам принимал участие в боевых действиях, было бы трудно сказать, что описанный процесс является исключительно «художественным», не имеющим отношения к действительности. Пораженчество книги, её коварная и вредоносная сторона заключается скорее в том, что война, то есть все возможности военного опыта, сводятся в ней к одному–единственному, пусть и вполне реальному, но исключительно частному её аспекту: фактически, это отрицательный результат испытания, который, однако, мог бы быть положительным у других. Для понимания этого нужно вспомнить об антибуржуазном тезисе. В таком случае мы можем даже согласится с Ремарком. Война действует как катарсис, «очищение»: ignis essentiae. Красивые слова, прекрасные чувства, вспышки красноречия, мифы и лозунги, гуманизм и словесный патриотизм выметаются прочь, как и мелочная личность с иллюзией собственной важности и полезности. Однако всего этого недостаточно. Личность сталкивается с чистыми силами, и, чтобы противостоять им, нужно переродится, став воплощением сил, глубоко связанных с сущностью расы, забыв собственное «Я», собственную жизнь. И именно здесь возникают две противоположные возможности: когда разрушаются структуры «расы лимбо»[18] буржуазных, полумёртвых людей, открываются два пути преодоления «человеческого» — превращение в недочеловека и превращение в сверхчеловека. В первом случае пробуждается зверь, в другом — герой в истинном, священном и традиционном смысле. В первом случае оживает «природная раса», во втором — «сверхраса». Ремарку известен только первый путь.

Несколькими годами позднее в итальянском переводе была опубликована работа Рене Кентона «Максимы о войне» (Massime sulla guerra). Она представляет собой другое уникальное свидетельство. Получив восемь боевых ранений на Мировой войне, представленный к множеству самых почётных наград, Кентон может быть уверенно причислен к «героям». Но что же этот «герой» испытывал на войне? Ответом является его книга. Война рассматривается и воспринимается Кентоном биологически, в тесной связи с инстинктами видов и «естественным отбором».

Вот некоторые цитаты:

«В основе каждого существа лежат два мотива: эгоистический, заставляющий сохранять собственную жизнь, и альтруистический, заставляющий забыть себя, принести себя в жертву ради естественной цели, неизвестной ему, но которую он идентифицирует с благом для своего вида. Таким образом, слабые, служа виду, нападают на более сильных, вопреки благоразумию, без причины, даже без надежды победить. Гений рода приказывает им напасть и рискнуть своей жизнью […] Мужские и женские особи равно созданы для службы виду. Самцы устроены так, чтобы драться друг с другом [в целях полового отбора]. Война — их естественное состояние, тогда как для самки священным повелением является зачать и затем взрастить».

Вот его концепция героизма:

«Герой действует, исходя не из чувства долга, но из любви [т. е. в соответствии с расовыми инстинктами, которым подчинена половая функция]. На войне мужчина перестаёт быть мужчиной, он становится только самцом […] Война есть часть любви — самцы, кромсая друг друга на куски, хмелеют. Опьянение войны — это опьянение любви».

А вот орудие вида, «расы тела», в изначальном проявлении, согласно Кентону:

«Поэтому нет ничего возвышенного ни в герое, ни в героической матери, бросающейся в пламя, чтобы спасти своё дитя: все они всего лишь прирождённые самцы и самки».

И, чтобы обозначить вывод, к которому приходит Кентон, мы продолжим цитирование: