Метафора в политической коммуникации

Несколько иной подход Й. Цинкен [Zinken 2002] использовал для анализа метафорического представления европейской интеграции в немецком и польском газетном дискурсе 2000 г. Исследователь выделяет три образ-схемы для концептуализации интеграционного процесса. Образ-схемы наполняются различными метафорами и в разной степени востребованы в немецком и польском дискурсах. Первая схема представляет Евросоюз как контейнер, для проникновения в который Польша должна приложить усилия. Схема наполняется метафорами пути и школы и востребована преимущественно в немецком газетном дискурсе. Вторая схема представляет Польшу как неподвижный объект, а ЕС как расширяющуюся субстанцию. Эта схема востребована противниками вступления Польши в ЕС (в немецком дискурсе открытых возражений против расширения ЕС автор не выявил). Польша метафорически представляется жертвой расширения, а будущее изображается посредством метафор рабства. Третья схема представляет Евросоюз и Польшу как два объекта, движущихся к контейнеру «Новая Европа». Эта схема реализуется в польском дискурсе, и в ней доминируют позитивные метафоры совместного строительства евродома и метафоры семьи и брака. Метафоры семьи и брака используются преимущественно в иронических контекстах: поляки представляются бедным родственниками, с которыми никакой добрый дядюшка не захочет делиться своими сбережениями. В других случаях метафорически представляется такая картина: молодой и бедный кавалер – Польша – неудачно сватается к немолодой, но богатой даме (ЕС), не желающей делить имущественную общность и предпочитающей свободные связи [Zinken 2002: 192–203].

В исследовании Т Андерссона [Andersson 1993] показано, что в основе шведских и канадских метафор природопользования лежат разные национально-специфичные прототипы, определяющие не только экономическую политику, но и экологическое законодательство.

Сопоставлению авто-и гетеростереотипов России в российской и французской прессе посвящена диссертация О.А. Шаовой [2005]. В диссертации Н.А. Красильниковой [2005] на основе анализа российских, британских и американских метафор, актуализированных для осмысления экологических проблем, автор показывает национальные различия в категоризации действительности по оппозиции СВОИ – ЧУЖИЕ. Отметим также, что во многих исследованиях политической метафоры выявление подобных когнитивных структур выступает не как основная цель или хотя бы одна из важных задач, а как некий дополнительный комментарий, как демонстрация широких возможностей соответствующей методики [Вершинина 2002, Ерилова 2003, Зубкова 2006, Никонова 2004, Соколовская 2002, Шехтман 2006 и др.].

В диссертации О.А. Солоповой рассмотрены закономерности метафорического представления образов прошлого, настоящего и будущего в дискурсе парламентских выборов в России (2003 г.) и Великобритании (2001 г.). Автор выявил, что в российском дискурсе особенно активны метафорические обращения к образам «тяжелого прошлого» и «светлого будущего», тогда как в британском дискурсе весьма распространены метафорические образы «величественного прошлого». Одновременно зафиксирована максимально широкая представленность в предвыборном дискурсе метафорических образов «мрачного настоящего». По итогам исследования сделан вывод о том, что «метафора фиксирует всю сложную гамму отношений членов социума к общественно-политической системе прошлого, настоящего и будущего… Метафорические образы ярко отражают национальное самосознание, народные представления о динамике развития родной страны» [Солопова 2006]. Подобные исследования построены на признании того, что метафора способна служить важным источником сведений об особенностях национальной ментальности, об эмоциональном отношении людей к тем или иным идеям и фактам.

4.4. Политическая метафора в невербальных семиотических системах и креолизованных текстах

С момента возникновения теории концептуальной метафоры исследователи политической семиотики по вполне понятным причинам сосредоточили внимание на выявлении концептуальных метафор, объективированных в виде метафорических выражений в политическом дискурсе. Вместе с тем определение онтологического статуса концептуальной метафоры поставило закономерные вопросы о корреляциях когнитивных структур со всем семиотическим пространством политической коммуникации. Внимание исследователей все чаще начинают привлекать и другие, невербальные источники данных о политических метафорах (карикатуры, агитационные плакаты, картины, жесты и др.). Как отмечает Е. Эль Рефайе, «механизмы, лежащие в основе метафоры, существуют в сознании независимо от языка», и более того, «иногда способны передавать сложное сообщение в более непосредственной и сжатой форме, нежели язык» [El Refaie 2003: 76].