Метафорическая призма

Уже не знаю сколько дней я тут остаётся только спать кричать не могу ждать нечего

Хотел помереть дома в деревне а вот как жизнь повернулась никто и не узнает и не найдет

Пчелинцев Г.И. 1959 г.р. дер.Обухово может сестра ещё жива

Бросал записки о помощи на улицу но никто не ходит и дождь смыл

В 1982 я женился и комнату получил только с женой не сложилось изменяла так что все знали. Однажды кинулся из окна да меня спасли. Вот сейчас тоже только и остаётся в окно выйти но жить почему-то хочется. После того случая я и в психушке лежал и инвалидность получил по травмам. Жена сбежала. Прописал к себе брата. У него тоже семья распалась но хоть дочь навещала. А когда брат умер племянница меня обманула и выгнала из квартиры

Всё как у всех

Может и найдёт кто…»

Как я ни тёрла глаза, слёзы так и не потекли, застряли где-то в горле. Где ты теперь, Геннадий Иваныч?

Записки – это идея, но дождь зарядил – вряд ли сегодня кто-то будет тут гулять. Надо использовать этот дождь, набрать в банку воды. Мне Светка когда-то рассказывала про лечебное голодание: можно неделю ничего не есть, но пить нужно.

Я еле поднялась на ноги от слабости, пальто всё же натянула на себя, чтобы не простудиться ко всему прочему. Дверь открыла, там дождь стеной, струйки льют как из-под крана, только успевай набирать. Только они с крыши льют, а значит смывают оттуда голубиный помёт и всю грязь, которую птицы приносят на своих ногах. Вот, кстати, тоже идея: поймать голубя, какой-нибудь ниткой привязать на ногу записку и отпустить. Может, в каком-то дворе дотошные мальчишки прочитают и расскажут взрослым?.. Я села на край плиты, за которой начиналась улица и вытянула ту руку, которая не болела. Банка оказалась чуть дальше грязных струй с крыши, но капли попадали в неё не очень часто. Рука быстро устала, пальто намокло.

У пальто, кстати, была замызганная подкладка красного цвета. Я её оторвала по швам и привязала к наружной дверной ручке. Когда дверь закрыта, она будет болтаться на ветру, как опознавательный знак. Если кто-то будет здесь ходить – заметит.

К вечеру литровая банка была полна. Так как дождь лил весь день, я позволяла себе отпивать, когда хотела, и снова выставляла наружу руку. День был какой-то бесконечный, в голову лезли воспоминания. В книжках обычно пишут, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Может, это как раз мой случай.

«Я Даша Степнова. С большей радостью написала бы сейчас в инстаграм, но телефон утерян.

Помню, когда мне было 10, сидели с бабушкой у окна на даче. С самого утра зарядил дождь и мы смотрели, как между грядками набирается вода. Ждали вечера, когда приедут родители из города. Казалось, что всё сразу наладится. Жаль, что бабушки уже нет, а родители не знают, где я. Друзей я в Москве так и не завела. Просто зашла в лес и побежала.»

На третий день стало очень тяжело. Хотелось есть, пить и плакать, плечо ныло от боли, внутри всё ныло от тоски. Без телефона я понятия не имела сколько времени. Вроде в щелях светло – значит день. Дождь затих.

И почему я в первый же день не спрыгнула вниз? Ну сломала бы что-то, ну поранилась, но доползла бы до тропинки. Сейчас сил уже нет ни выползти, ни спрыгнуть.

Я сделала глоток и снова провалилась в сон. Мне снился Геннадий Иванович Пчелинцев, который выпадает из нашего с ним окна, потом поднимается по ступеням, заходит в квартиру и снова идёт к окну, перевешивается через подоконник и исчезает. Я высовываюсь посмотреть, но его внизу уже нет, слышен только хруст шагов по развалинам, чертыхания и голос: “Ээй, есть тут кто-нибудь? Ээй!” Голос я услышала так чётко, что даже проснулась. Уставилась в ободранную стену и прислушалась. Хруст слышался и наяву. Я с трудом села и прислушалась внимательнее. В оконных щелях было не слишком ярко, наверное, уже вечер. Да, пожалуй, хруст продолжался. “Ээй, есть кто живой?” Да неужели у меня слуховые галлюцинации или я ещё сплю? Это же голос из сна. Опираясь о стену, я поднялась и медленно пошла. Вообще мне казалось, что я бегу и распахиваю дверь, но нет, я еле переставляла ноги.

Внизу, на развалинах, стоял парень с фонариком. Когда я открыла дверь, из-под неё что-то посыпалось вниз и он оглянулся на звук. Я не смогла ничего сказать, только отшатнулась назад и потеряла сознание.

Что за страшное дежа вю – снова очнуться на этом полу. На этот раз я сразу вспомнила, что произошло что-то очень хорошее. И в этот момент открылась входная дверь. “Не дай ей захопнуться!” – закричала я. Вернее, мне хотелось закричать, а получился только шёпот. Но парень понял, и ногой пододвинул под дверь какую-то рухлядь из общего коридора.

– Ты как? – он опустился рядом со мной на колени, схватил запястье, приложил руку ко лбу. – Идти сможешь?

– Было бы куда! – я постаралась улыбнуться. – Воды нет?

У него в рюкзаке было всё: и бутылка воды, и влажные салфетки, и свёрнутая куртка, и даже бутерброд в фольге.

– Хочешь позвонить кому-нибудь? – Он хитро улыбнулся и протянул телефон, но я покачала головой, даже не посмотрев. – Я на улице вот этот разбитый самсунг нашёл, не твой случайно?