Метагалактика 1993 № 3

К моему несчастью вскоре неожиданно зарядил сильный дождь и нам пришлось еще довольно долго просидеть в гостиной, питая сомнительную надежду, что стихия все же угомонится. Во время всего столь неутешительного и мрачного завершения нашей первой встречи с археологом, очевидно, заметив во мне крайнюю растерянность, Хьюз неоднократно дружески намекал на предпочтительность откупоривания новой бутылки чего-то более легкого, чем ром, но я с самого порога бесповоротно отклонял все его предложения. Клянусь честью, умолчал бы он о своих приключениях среди камней, я без сомнения согласился бы даже заночевать в его неухоженной, покосившейся лачуге, однако теперь появившийся на моем горизонте призрак старого Хугнера вдруг окрасил гостиную, да и весь дом в столь зловещие тона, что дальнейшее мое пребывание здесь становилось просто немыслимым.

Вопреки всем нашим предположениям, дождь вскоре почти прекратился и вслед за этим последовала, вероятно, самая ужасная за всю мою жизнь поездка в кромешной тьме. Мало того, что я мог только предполагать, что творилось вокруг, так еще проклятый ветер, обрушившись на землю с бешенством голодного зверя, достиг такой мощи, что порой невозможно становилось дышать. Даже теплая накидка, любезно предоставленная стариком археологом, так и не смогла защитить меня от озноба и прохлады.

Должен отдать должное внешне спокойному Хьюзу — обратный путь, несмотря на все вызванные непогодой трудности, занял совсем немного времени, и все же, когда я переступил порог «Поющего Камня», часы в холле показывали начало третьего ночи. Промозглый ветер, мрак и холод оставались позади, но здесь, встретив угрюмого слугу, о котором по милости Хьюза как-то совершенно забыл, я ощутил еще большую дрожь и отчаяние, чем в поездке под гнетущим куполом грязно-черного неба.

Как-то совсем по-новому смотрел я после встречи с археологом на потускневшую отделку стен и старинную утварь своей незавидной обители. Теперь все, что я видел, превратилось в немых коварных созерцателей или даже участников давно разыгравшейся здесь страшной трагедии, затаившихся на время в ожидании новых кровавых оргий. Что же касалось Джонатана, то из спасителя он вновь предстал перед мной в облике лукавого дьявола, способного в этот поздний час лишь на злодеяния и коварство. Не желая далее разделять его присутствие, я тотчас отправил слугу спать, а сам, преодолевая довольно внушительное внутреннее сопротивление, поплелся к себе, всю дорогу не переставая представлять в какой же из комнат много времени спустя останавливался таинственный гость моего страшного брата. Вот так, поднявшись на второй этаж, и терзаемый тем же самым вопросом, с самыми туманными намерениями я заглянул в первую же дверь.

В этой комнате, несмотря на тяготевшую надо мной опасность стать жертвой какой-нибудь хитроумной западни, мне доводилось уже бывать около десятка раз, но как и раньше, так и сейчас даже при самом безудержном желании здесь просто невозможно было отыскать даже признаки чего-то из ряда вон выходящего. Тут был такой же сводчатый потолок, необычайно узкие, высокие окна и резная мебельная утварь, представляющая собой удивительно пестрое сочетание самых разных стилей и эпох. Одна из глухих стен была настоящим шедевром средневекового оружейного мастерства, переливаясь в свете фонаря суровыми отблесками дорогих доспехов, мечей и кинжалов. В нескольких футах от изголовья старинной широкой кровати, чуть ближе к окну раскинул свои густые ветви пышный декоративный куст, создающий здесь мягкий уют и полностью лишая помещение мрачных оттенков. Еще раз осмотрев комнату, я закрыл за собой дверь и не спеша побрел дальше по коридору.

«Итак, — по дороге размышлял я, вновь начиная чувствовать обманчивую бодрость от выпитого у археолога рома, — Роберт проявил поразительное усердие, чтобы затуманить мое сознание чертовым поющим камнем, будь он проклят, только лишь затем, чтобы избежать откровенных разговоров о совершенно других, еще более зловещих вещах, происходящих наяву в оставленном мне поместьи. Да и почему, черт возьми, он доверительно рассказывает обо всем какому-то Хьюзу, который, в свою очередь, словно на что-то рассчитывая, начинает мне излагать явную несусветную ерунду — голубой дракон, призрак давно умершего старого Хугнера, таинственный ночной гость!»

Вновь нахлынувшее предположение, что из меня кто-то настойчиво делал дурака на некоторое время затмило собой даже не лишенный оснований страх перед темными коридорами и сводчатыми залами. Выкурив по дороге половину сигары и уже чуть ли не падая от усталости с ног, я наконец отправился спать, туманно рисуя перед собой самый хитроумные формы допроса, которому мне внезапно пришла в голову мысль подвергнуть завтрашним утром своего нового слугу.