Метагалактика 1995 № 1

«Герой» эпизода — штурман только что с отличием окончил высшую школу исследователей космоса, был новичок в экипаже и еще не привык к специфическому капитанскому юмору. Капитан пользовался им не так часто, но и не упускал возможность «отмочить» что-нибудь в удобный момент. Самое ужасное для штурмана было то, что он уже дважды встречал эту девушку и мечтал с ней познакомиться. Она ему даже снилась. Впервые он увидел ее на теннисных кортах, потом — на выпускном балу. Он сделал пару робких попыток пригласить ее на танец, но каждый раз опаздывал — возле нее обязательно кто-нибудь крутился. Штурман проследил: провожал ее до дома невзрачный и, как ему показалось, даже чем-то неприятный тип — это вселяло надежду. Сегодня он сразу узнал ее и его сердце радостно зачастило. Как шея ей серебристый комбинезон с розовой и голубой полосками по контуру — рукавам и рейтузам! Но этот старый чурбан! Как теперь после этого подойти и заговорить с ней! Сундук красноносый! Чтоб ему… Выживший из ума балабон! Чтоб он… — но это лучше после полета.

— Все!! — молча докипел штурман, — возвращаюсь и подаю рапорт о переводе в другой экипаж!

Тем временем все заняли свои места. Прошла команда на пуск двигателей; их работа воспринималась не столько на слух, сколько ощущалась всем организмом — с нарастающей тревогой и оцепенением. Тарелка стала стремительно набирать высоту. Наступил момент, когда тяжесть наваливалась на все тело сразу и одна часть чего-то опускалась по позвоночнику вниз, а другая — поднималась вверх к самому горлу. В это время кресло капитана резко повернулось, он упруго выскочил из него и подошел к исследователям, размещенным полукругом сзади экипажа: — Ну, как дела, дочка? Ты на меня не осерчала? — обратился он к Эа, внимательно глядя ей прямо в глаза.

— Нет, не обиделась, все нормально, — Эа старалась четко и раздельно выговаривать слова, что было сейчас совсем непросто.

— Ну, ты молодчина, — капитан движением иллюзиониста вынул из верхнего кармана комбинезона длинную карамельку в пестрой обертке, — кушай на здоровье. А ваши конфеты, — он развел руками, обращаясь к остальным исследователям, — остались дома.

VIII

Воскресное утро. Как всегда внезапно заверещал электронный будильник. Если верить паспорту на это изделие, то звучала сороковая симфония Моцарта. Алексей выключил Моцарта и снова закрыл глаза, пытаясь вспомнить только что виденный сон, но не смог. Ему показалось, что сон был какой-то удивительный, необычный даже для сновидений. Проклятый будильник!

Алексей встал, подошел к окну. Сквозь легкие высокие облака город освещался мягким утренним солнцем.

— Так, сегодня у нас… Троице-Сергиева Лавра. Андрей говорил, что это кусочек старой России? А где он видел старую Россию?

Алексей неторопливо побрился и спустился в ресторан. За завтраком он снова пытался вспомнить сон, но вместо этого вспоминалась его последняя встреча с братом в Париже. Андрей был необычен. Он то задумывался и уходил в себя, то шутил изо всех сил и смеялся. Разговор бестолково скакал с одной темы на другую и, наконец, наткнулся на смерть. Не смерть вообще, а конкретное его, Андрея. Тогда он задумчиво улыбнулся и сказал:

— А я знаю свою смерть. Я ее уже видел и говорил с ней. Она совсем молодая, очень красивая и у нее темно-сиреневые глаза.

Алексей с «непромокаемым» лицом игрока в преферанс посоветовал. — Ты расскажи о ней Жаклин и опиши поподробнее, она быстро сообразит, как уберечь тебя от этой «смерти», и вспоминать ее не захочешь.

Они рассмеялись.

Покончив с завтраком, Алексей вышел из гостиницы. На стоянке было несколько машин, но все они оказались занятыми. Минуты три он ждал. Наконец, подкатило такси, из него вышли две молодые, смело одетые женщины и, увидев, что Алексей направился к ним, остановились в ожидании. Но ему нужна была только машина.

— Свободен?

— Пожалуйста.

Алексей сел на заднее сиденье.

— Куда едем?

— В Загорск

— Вот в Загорск не могу, у меня через час смена кончается. Да и нет смысла туда пылить в тачке — трасса старая, перегружена — не раскатишься, только гари наглотаешься. На электричке лучше. На Ярославский отвезу, пожалуйста.

Алексей представил себя у окна вагона… под стук колес пейзажи… пейзажи… и согласился. Минут через десять были на месте. Выйдя из такси, он сразу потонул в привокзальном муравейнике. Народу было как на хорошем базаре: торговали цветами, мороженым, толкались у ларьков, толпились у таксофонов, сновали во всех направлениях с чемоданами, мешками, рюкзаками и сумками всех видов. Толстые низкорослые цыганки перекрывали общий гвалт фанерными голосами: — Тени, девочки, тушь французская, помада барламутовая… Тени, девочки, тени…