metal heart (ЛП)

– Я серьезно. Если ты хочешь пробиться на национальный уровень, подумай о спортивных репортажах. Я говорю о ESPN(2). Сексуальная девушка, у которой везде полный комплект, разливается песней о защите Никс(3)? Такую наживку кто угодно проглотит, – Барни улыбается в волосы Робин. – Только представь, у скольких полураздетых хоккеистов тебе придется брать интервью в раздевалках, – Барни прижимает рукой воображаемый наушник. – «Передаю слово тебе, Фил. С вами была Робин Щербатски, и не только с вами». Что скажешь?

Робин передает сигару Барни:

– Никто не воспринимает спортивную журналистику всерьез.

Барни выдыхает колечко дыма на плечо Робин, затем еще одно, и смотрит, как серое облачко скользит по её коже.

– А знаешь, кто начинал спортивным репортером? Кит Олберманн(4), – Барни прижимается лбом к её шее, и Робин нахмуривается.

– Барни Стинсон, неужели ты только что меня обнял, чтобы успокоить?

– Вот ещё, – фыркает он. – Объятия предполагают отсутствие сексуального влечения.

– Да?

– Да. А у нас сплошное присутствие сексуального влечения. Просто я немного устал, чтобы доказать это тебе прямо сейчас. Поэтому никаких успокоительных обнимашек.

Тед начинает встречаться со студенткой по имени Мониша, которую он встретил в метро. Она достаточно милая: когда Тед впервые приводит её в МакЛаренс, то она рассказывает Лили и Робин о грандиозной обувной распродаже в Бруклине, чем зарабатывает несколько очков в свою пользу.

Но вскоре Тед снова впадает в состояние влюбленного дурачка, и каждое утро за завтраком Робин вынуждена выслушивать все шутки, что Мониша рассказала ему на вчерашнем свидании. К воскресенью её терпение лопается, и когда в очередной раз Тед просит её помочь ему понять, что Мониша имела в виду своей фразой в пятницу вечером после кино, Робин звонит Лили. Но ни Лили, ни Маршалл не отвечают на звонок, так как заняты понятно чем, поэтому Робин звонит Барни.

– Как жизнь, Щербатски? – на заднем плане Робин слышит, как женский голос спрашивает, где взять чистое полотенце, и на секунду сочувствует Барни.

– Спаси меня, срочно.

– А-а-а, устала от отвратительно милой парочки? Понимаю тебя.

Они встречаются в сигарном клубе и распивают бутылку Джонни Уокера, хотя ещё даже не полдень.

– Как ты пережил Теда в прошлый раз? – бормочет Робин, на что Барни смеется.

– Нашел друзей получше.

На минуту Робин почти верит в то, что где-то в Нью-Йорке у Барни припрятана ещё одна компания друзей. Но затем она вспоминает, каким потерянным был Барни, когда Тед разозлился и порвал все контакты с ним, и прогоняет эту мысль.

– Просто тяжело на это смотреть, когда ты одна, – Барни пристально наблюдает за Робин поверх своего бокала.

– Что?

– Брось, ты же всё ещё в него влюблена, верно? – подавленно произносит Барни, совсем непохоже на себя обычного. Внезапно Робин понимает, что, должно быть, он боится, что когда-нибудь они с Тедом вновь сойдутся, и Барни снова станет третьим лишним.

– О чём ты? Нет, конечно! – и это почти правда. Может, не совсем. – Ну, хорошо. Наверное, у меня остались к нему какие-то незначительные чувства, но это нормально. Мы встречались целый год, а сейчас мы друзья. И я не хочу когда-нибудь снова с ним встречаться, это точно, – Барни ничего не говорит на это, поэтому Робин продолжает. – Ну, то есть, это вполне нормально, когда платоническая дружба-любовь иногда перетекает в сексуальное влечение. Как будто я никогда не обращала внимания на тело Лили. Я тебя умоляю. И то, что между нами с тобой… очевидно, друзей может тянуть друг к другу, и в этом нет ничего такого.

– Понятно, – натянуто отвечает Барни.

– К тому же, – Робин смотрит на него с вызовом, – я здесь не единственная, кто неравнодушен к Теду.

Барни надменно поднимает бровь и разворачивается на кресле, чтобы осмотреть бар.

– Как скажешь. А теперь выбери парня, любого, какого хочешь. Мы сыграем в небольшую игру, которую я называю «Вы-ы-ы знакомы с сиськами Робин?». Думаю, тебе придется расстегнуть пару пуговиц для участия.

Робин решает не вдаваться в подробности насчет того неловкого разговора про Теда, ведь она, прежде всего, хороший друг. Но в следующий раз, когда они с Барни оказываются в постели, Робин решает немного развить эту тему. Она слегка отстраняется, позволяя её дыханию щекотать его кожу, и соблазнительно шепчет:

– А ты когда-нибудь хотел поцеловать Теда?

– Что? – Барни шарахается в сторону, прерывая поцелуй.

Робин поворачивается, чтобы прильнуть губами к его шее, а её ладонь под простынёй скользит вверх и вниз.

– Неужели не хотел попробовать его на вкус? – мурлычет на ухо она, ускоряя движения, и Барни вздрагивает и подается бедрами навстречу. – Когда вы вечером наедине, думал ли ты хоть на секунду, что будет, если ты протянешь руку и расстегнешь его брюки?

– Боже, – выдыхает Барни, достигая оргазма. Робин довольно ухмыляется и вытирает руку о простынь.

– Что и требовалось доказать, – произносит Робин, пока Барни пытается отдышаться. – Мои чувства к Теду такие же нормальные, как и твои.