Металл дьявола

«Восемьсот метров… Огонь!»

Взрывы снарядов раздирают воздух в клочья, истерично заливаются пулеметы. Эхо выстрелов разносится по горам и долинам. Голодное чудовище вздрагивает и печально смотрит тысячами глаз туда, откуда летит смерть, — в сторону рудников.

«Огонь!»

Падают раненые, падают убитые. Падает знамя, прошитое пулеметной очередью, и укрывает своим полотнищем убитую женщину.

Гигантские стальные ножницы режут воздух. Сухим дождем сыплются пули, громом грохочут пушечные выстрелы. Шуршит сухая трава под ногами бегущих мужчин и женщин. Они бегут за насыпь, валятся в ямы, многие остаются там лежать, другие бегут дальше от смертоносного шквала. Воздух сотрясается от выстрелов, криков мужчин, воплей женщин.

Толпа рассеивается. Те, кого миновала смерть, разбегаются по тропам, карабкаются вверх по склонам гор, бегут по дороге, не останавливаясь, не переводя дыхания, до самого поселка, гонимые огненным шквалом.

Из жилищ выходят люди, присоединяются к бегущим, таща на себе матрацы, белье, кур, волоча за собой детей.

Они ползут по склонам, выбираются на дороги, сбиваются в караваны, часами шагают в вечерних сумерках к горизонту, на запад, — прочь от рудников! — пока не скрываются за горным перевалом, где плотные облака черными глазницами смотрят, на них с холодного кроваво-красного неба.

В вечерних сумерках скалятся рядами золотых зубов окна небоскребов. Хлопья снега убелили сединой черную шапку Парк-авеню. Свет струится по тротуару перед «Уолдорф-отелем», отражаясь в стеклах витрин и дверей, освещая лица женщин.

Внутри мраморной пещеры, возле лифтов блестят золотые пуговицы на оливковых униформах белокурых грумов. Два дюжих журналиста в пальто нараспашку, в сдвинутых на затылок шляпах, с развевающимися галстуками подлетают к советнику с гробовидной челюстью и к адвокату с лошадиными зубами:

— Извините, извините… Одну минутку!

Они норовят войти в соседний лифт, но сталкиваются с двумя другими журналистами в пальто нараспашку, в сдвинутых на затылок шляпах, с развевающимися галстуками.

— Извините, извините… Мы хотели бы узнать, что произошло в Боливии.

Помощники Омонте переглядываются…

— Ничего особенного: самая обыкновенная забастовка…

— Причина забастовки — зарплата?

— Нет, с этим — в порядке.

— Тридцать сентаво в день — это называется «в порядке»?

— Нет… Зарплата значительно больше…

— Правда, что было триста убитых?

— Нет, конечно. Всегда нужно уменьшать в десять раз. Вы же знаете, люди любят преувеличивать…

— Правда ли, что сеньор Омонте одарил Боливию одним-единственным подарком — собственной статуей для мавзолея?

— Сказки, выдумка. Сеньор Омонте — человек умный, деятельный предприниматель и в этом смысле ничем не отличается от американцев. Трудно даже перечислить все, что он сделал для Боливии.

— И все-таки почему же вспыхнула забастовка?

Адвокат с лошадиными зубами моргает и смотрит на своего коллегу с гробовидной челюстью.

— Нацисты…

— Ах, так!

Четверо журналистов с блокнотами в руках буквально замерли.

— Да, это дело нацистов. Забастовкой руководили из Берлина.

— Забастовкой боливийцев?

— Разумеется! У нескольких рабочих нашли автографы Гитлера, у других — оружие, которое было доставлено германскими подводными лодками. Они хотели сорвать добычу олова, ведь это стратегический материал, сами понимаете.

— О да, из него делают фольгу для сигарет.

Четыре авторучки забегали по бумаге.

— У них обнаружили немецкие шифры. Между армией и штурмовиками-шахтерами завязалось ожесточенное сражение. Компания встала на защиту демократии.

— На них были коричневые рубашки?

— Именно… И они шли в бой с криками: «Хайль Гитлер! Долой демократическое правительство!» За рудники разгорелась ожесточенная битва.

— И при этом всего тридцать убитых? Удивительно. И ни одного убитого или раненого солдата?

— Трудно назвать точную цифру. Вы же знаете, что нацисты прячут трупы. А теперь — извините. Мы с большим удовольствием сообщим вам уточненные данные на Уолл-стрите.

— Можно повидать сеньора Омонте?

— Это невозможно. Он очень добр, очень обходителен, но очень устал. Он такой впечатлительный. В другой раз. Очень приятно, до свидания.

Лифт плавно ползет вверх.

— Как мы их, коллега?

— Здорово!

И вот они уже в апартаментах сеньора Омонте. Мягкий, неяркий свет от плафона и дрожащие, прыгающие блики от огня в камине освещают солидную мебель.

Опираясь на слугу, появляется миллионер. На нем — теплые фетровые сапоги, пиджак из толстой шерсти и фланелевые брюки.

Не ответив на приветствие своих советников, он садится к камину.

— Нет, плед не нужен…

Ставит ноги на низкую скамеечку.

— Что там?.. Опять морока.

— Они вели себя по-джентльменски…

— Кто они?

— Правители Боливии. Обещали дать примерный урок и выполнили обещание.

— Посмотрим, сколько они за это запросят… Каждый хочет стать президентом, ха-ха… (Кашляет.) Плохо они сработали. Очень много убитых.

— По официальным данным — только девятнадцать.

— А эта кретинка… Итак, пятьсот тысяч долларов за право по-прежнему ставить на визитных карточках мою фамилию… Не дурно. Это мысль! Что вы там бормочете? Шепчетесь?