Металл дьявола

Вот так, на глаз и на ощупь, определяется качество руды, и вся она потом идет по железной дороге в Антофагасту, в морской порт… В обмен на черный песок приходят денежные переводы и векселя на имя сеньора Боттгера. Он обменивает их на фунты стерлингов и под ревнивым взглядом Омонте прячет деньги в железный ящик в конторе, где с ним вместе работают еще один француз и один чилиец.

Торговый дом Боттгера это — продажа оборудования для рудников; склад взрывчатки; магазин предметов первой необходимости; скупка и хранение руды; банкирская контора, ссужающая горнопромышленников деньгами для ведения работ.

— Дома сеньор Боттгер?

В дверях стоял какой-то красноносый, заросший щетиной человек в драном шарфе, засаленной шляпе и грязной рубахе.

— Нечего. Уехал в Уйюни.

— Что ж, там его и найду. Я тоже завтра отправлюсь. Заполучил кого надо.

— Кого? — спросил Рамос.

— Да этого индейца, великого изыскателя.

— Того индейца?

— Того самого. Выслеживает жилу лучше любого инженера.

— Образцы у вас есть?

Пыжась от гордости, пришелец выложил на ладонь отливающий металлом кусок руды. В ответ Рамос только презрительно фыркнул.

— Если хотите видеть настоящую руду…

И он, открыв ящик, вытащил какой-то камень и показал, самодовольно улыбаясь.

— Вот это стоящее дело. Чистый касситерит…

— Где его нашли?

— Ха-ха!.. Так я вам и сказал! Этот секрет миллионы стоит…

Немного позже в магазине появился заморыш Удаэта, выходец из Потоси. Раньше у него водились деньги, но он их потерял, когда ушла найденная им жила. На ее поиски он тратил все, что зарабатывал как писец в конторе рудника.

Омонте почуял исходящий от него винный запах.

— У меня теперь работают два пеона в шахте. Прошли уже пятнадцать вар. Еще десять, и я перережу жилу.

— Что ж, бог в помощь, — иронически откликнулся Рамос.

Удаэта продолжал, обращаясь к Омонте:

— Но лучше бы перерезать ее повыше. Слушай, что ты тут даром киснешь за прилавком. Вытяни ссуду из старика.

— Из старика?

— Ага, из Боттгера. Мы с тобой войдем в компанию. Он, если захочет, тоже станет компаньоном. И через год… клянусь тебе, поедем в Европу.

— Сеньор Боттгер слышать больше не хочет о рудниках.

— А если увидит вот это?..

Удаэта расстегнул рваное пальто и вытащил из кармана куртки образец.

— По крайней мере, две тысячи марок[23]. Олово там тоже есть.

— Но олово ничего не стоит, — заметил Омонте. — Отбросы.

— Кое-что все-таки стоит. Тут платят десять песо за кинтал. В Антофагасте — фунт стерлингов. Хотел бы я, чтобы Боттгер посмотрел этот рудник. Замечательный рудник! Найти жилу — и через год миллион в кармане.

Рамос грубо перебил его:

— Эй, заморыш, лучше бы подумал о жене и детях. Своими сказками их не накормишь.

— Это ты сказки рассказываешь… Не твое дело, сукин сын…

— Что? Сукин сын?..

Омонте вмешался и положил конец ссоре. Удаэта медленно вышел из магазина, и тогда Рамос рассказал, что жена и дети Удаэты голодают. Жена печет пирожки и тайком посылает служанку продавать их на улицах и на железнодорожной станции. А муж утешает ее, суля в недалеком будущем миллионы. Все надеются разбогатеть за один день и в этой надежде всю жизнь остаются нищими.

Когда французский инженер Гувен прибыл в Боливию, о нем шла слава, что на парижской всемирной выставке в 1889 году он получил премию за какое-то изобретение. Теперь это был старик с неопрятной седой бородой, в рваной одежде. Он, как индеец, жевал листья коки, нюхал табак, шатался по кабакам, напиваясь за счет друзей и незнакомых, но все время твердил одно и то же:

— Недаром мой рудник называется «Сюрприз». Для начала нужно одно — тысяча боливиано, и через месяц… готово!

Искатели руды ловили удачу, пуская в ход фантазию и сомнительные воспоминания, предлагая участие в баснословных барышах, но неизменно под ссуду деньгами или товарами.

Удача с рудником «Гальофа» была одним из тех невероятных случаев, что снова и снова возрождали надежду на богатство в душах нищих горнопромышленников.

Вдова Рендон торговала в жалкой лавчонке хлебом и кокой, а по утрам продавала индейцам маисовую кашу. После смерти мужа ей достались акции компании, которую он основал с какими-то югославами для эксплуатации «Гальофы». И вдруг в руднике открылась мощная жила. Вдова сразу разбогатела. Она купила двухэтажный дом. В день своего рождения убрала фасад нового жилища яркими полотнищами с серебряными украшениями и устроила роскошный прием. Вечером она вышла на балкон и, наполнив целый таз серебряными монетами, высыпала их на улицу в толпу индейцев и чоло.

— И мне монетку! И мне! — орали мальчишки, ползая по земле.

И, подняв толстые, унизанные браслетами руки, вдова вылила на толпу еще один серебряный поток.

Изо дня в день слушал Омонте и в магазине, и на продуваемых ветром улицах, и в кабачках, и в харчевнях рассказы честолюбцев и мечтателей о будущих миллионах, — ведь для этого нужен лишь ничтожный первоначальный капитал, а затем он, как по волшебству, умножится в недрах земли. К поискам этого капитала они стремились привлечь всех.