Металлический блеск (СИ)

- Может быть, тебе стоит поехать к ней, а не вынуждать приехать? Ты же знаешь, она не способна тебе отказать, - если до этого момента девушка стояла спиной, то сейчас она повернулась лицом к собеседнику. На его лице уже не было очков, но глаза были закрыты, вид этого человека можно было бы назвать умиротворённым, если бы на ум не приходило слово "опустошённый". Усталость и загадочность - вот два главных признака великого предпринимателя и философа, дочь которого стремится избежать такой же участи, но сама же замечает, как идёт к ней. - Я уверена, тебе стоит проветриться.

- Возможно, и даже вполне вероятно, это пойдёт на пользу, но я не уверен, что у меня есть время на это, - он печально посмотрел на свою дочь, открыв глаза, он дал миру созерцать, как в серой пустоте вращаются безликие вселенные, о которых, верно, не стоит знать. - Проветрится никогда не помешает, скажем, в следующие выходные, я смогу найти время, но не могу ничего обещать. - Выдавленная через силу, пускай и не совсем лживая, улыбка. Этот человек не может измениться, он пришёл к своему совершенству личности и не думаю о том, чтобы перейти в другое состояние.

Помяв в руках пакетик с чаем, отец больше не сказал ничего, было видно, что он хотел бы, или же мог, сказать куда больше, уйти в повествование о прежних временах или поучение, но он не любил подобные проявления "заботы", так как не считал их таковыми. "Мои времена - мои и только мои, твои же - принадлежат тебе, и ты выйдешь из них. Не стоит приучать детей к урокам давно минувшего и даже сгинувшего прошлого," - так он говорил довольно давно и повторял это много раз, в том числе, отвечая на претензии знакомых и людей, с которыми ему приходилось сталкиваться, оберегая дочь. Никто его не понимал, а он и не стремился к этому.

Грустно улыбнувшись, непонятно, то ли из вежливости, от ли оттого, что ей этого хотелось, она покинула кабинет, отдававший запахом пыли и нагромождений бумаги. Мистер Хрусталёв раньше очень любил открывать нараспашку окно и, позвав любимое дитя, наблюдать вместе с ним за дождём, закатом или иными природными явлениями, но в последние годы он отчего-то перестал это делать. Возможно, с этого и началось их отдаление друг от друга. Что-то потянуло девушку в оранжерею, может, ассоциации с домом подруги и желанием вернуться туда, а, может, что-то ещё. Там её ждала ещё одна встреча, отношение к которой сложно было описать однозначно.

В упор смотря на зелёные листья, у одного из горшков с кустообразным растение, сидел парень в довольно строгом костюме, состоявшем из чёрных пиджака, брюк, туфель и галстука, а также белой рубашки. Когда-то многие посмеивались над его сходством со свидетелями Иеговы, а он не понимал юмора, но и не обижался, порой было такое ощущение, что он не способен в принципе на кого-либо злиться или таить обиду.

- Никак не ожидал увидеть тебя так скоро. Как поживает Мария?

- Прекрасно.

- Это хорошая новость, передавай привет в следующий раз, - несколько угрюмое и напряжённое, как и всегда, лицо ничуть не изменилось, оставшись всё таким же, как и до произнесённых слов. Этот человек функционировал наподобие механизма, причём, не тех элегантных моделей современности с их плавными переходами и движениями, нет. Эта машина для работы мозга, абсолютно забывшая о том, что телу также нужны ещё и мышцы, а также жир, хотя бы немного, двигалась, словно была детищем фантастов начала двадцатого века, рывками, угловато, но прямолинейно и без отклонений от маршрута. - Я пришёл сюда, чтобы поговорить о твоих обязанностях в университете.

Мирослава недовольно выдохнула и резко села в удобное кресло, стоявшее неподалёку от входа в оранжерею.

- Как ты знаешь, уже совсем скоро будет конференция, посвящённая студенческим научным проектам, и ректор очень надеется, что ты скажешь хоть что-нибудь. С твоим отцом...

- Я, что неудивительно, в курсе, кто мой отец и что он сделал для нашего общества, как раз поэтому я и не хочу выступать на конференции, - возможно, в повисшем молчании можно было бы расслышать как растут цветы в горшках, если бы это вообще можно было бы услышать.

- Но на неё ведь приедет президент-академик, - Мира кивком дала понять, что знает. - И твой отец там будет, - тот же самый кивок. - Я не понимаю тебя.

- Давай не будем об этом. - Как и всегда, всё упиралось в отца, и дело даже было не в его заслугах, их восхваления и отношения к этому девушки. И молодей человек, и она, они оба восхищались философом и гением, которым был мистер Хрусталёв, но если дочь следовала его принципам и, всегда думая самостоятельно, вносила в эти принципы свои коррективы, то парень просто брал его величие как факт, становясь догматиком, каких так сильно порицал его кумир. - Мы давно не встречались лично, и начинать нашу первую встречу за... четыре месяца со спора я не хочу.