Металлическое вторжение (СИ)

- Извращенец, - передразнила Юфорию фея.

- Нет, возраст просто такой, - пояснил Шелест и тяжело вздохнул. - Шутки шутками, а за все время, что мы в Вавилоне, хороший сон был только один, но и его я не запомнил.

- Вчерашний, про принцессу?

- Ага. Про Ариадну снилась какая-то ересь, как выражается Йон, а сегодня видел, как принцессу кто-то пытается убить. Бр-р.

- Должно быть, это после вчерашнего, - предположила Ют. - Немудрено, хорошо, что тебе вообще не приснилась эта... как ее... Ну ты когда-то рассказывал, когда пилой...

- Расчлененка, - подсказал Шелест и рассмеялся. - Я же тебе говорил, забудь это слово.

- Легко сказать...

- И сделать нетрудно. Ладно, - Шелест встал с кровати. - Я выспался и теперь хочу поесть, пока нас снова куда-нибудь не потащили.

Еду принесла Ариадна. Шелест по обыкновению пригласил ее посидеть и поболтать. Ариадна согласилась, но выглядела она усталой. На расспросы Шелеста она туманно ответила, что были проблемы, и больше об этом ничего не сказала. Зато поинтересовалась вчерашним потрепанным состоянием Шелеста. Тот тоже сказал, что были проблемы, и пояснил, что если он скажет больше, то его ждет неминуемая смерть от посоха верховного жреца.

Шелест как в воду глядел - едва он закончил с едой, к нему пришел один из помощников Йона, которых тот, судя по всему, нещадно гонял как слуг, и сообщил, что верховный жрец просит Шелеста навестить ушедшего рано утром лорда Тиарнана и доставить ему письмо. Письмо было торжественно вручено Шелесту, после чего помощник удалился.

- Приехали, - Шелест повертел в руках небольшой свиток. - Ну ладно, благо дорогу я запомнил. Ют?

- Я лучше тут останусь, ладно? На кухне сегодня пирожные с кремом делают, - сказала Ют с блеском в глазах.

Шелест фыркнул и благословил ее на успешное воровство. Ют, надувшись, заявила, что ничего не ворует, и на этом они расстались. Ют понеслась на кухню, а Шелест покинул дворец и неспешно направился к Тейту.

В этот час - недавно перевалило за полдень - на улице почти никого не было. Шелест с удовольствием брел по пустынной дороге, наслаждаясь солнцем, красотой окрестностей и жизнью в целом. Но когда он подошел к уже знакомым воротам и попросил разрешения пройти, объяснив, что к чему, душевная умиротворенность разрушилась, уступив место недоумению. Все смотрели на него с таким трепетом и так старались услужить, как будто любое неудовольствие гостя могло закончиться апокалипсисом.

Очень скоро одна из служанок сообщила Шелесту, что если он хочет передать Тейту письмо из рук в руки, а только так, оказывается, можно доставить письмо от верховного жреца, то придется подождать не меньше часа. Она предложила ожидание в одной из самых роскошных комнат дома, со всеми возможными удобствами, но Шелест сказал, что просто зайдет попозже.

Чтобы скоротать время, он стал углубляться в город, туда, где располагались самые бедные улицы. Они были менее красивы, но простора здесь было куда больше, чем у дворца.

Однако Шелест переоценил свои способности к ориентированию и в результате отклонился куда-то в сторону. Улочки становились все уже, дома выглядели все беднее, хотя все до единого были очень аккуратны - об отсутствии достатка говорили только окна без стекол и пустыри вместо палисадников. Шелест решил дойти до какого-нибудь участка стены, окружающей город, и пройти до ворот, чтобы вернуться обратно по главной улице. Время у него было, а гулять при такой погоде - одно удовольствие, особенно по Вавилону. Даже такие невзрачные улочки вызывали у него чувство восторга и теплоты.

Единственное, что не устраивало Шелеста - реакция людей, встречающихся у него на пути. Он уже не раз пожалел, что не попросил у кого-нибудь белую накидку, как у всех. В своей одежде он бросался в глаза и, конечно, народ сразу понимал, что это - защитник Вавилона, пришедший из другого мира. Как следствие, все разве что на колени не падали. Кланялись в пояс, что-то неуверенно бормотали и провожали такими взглядами, словно мимо них проходило божество. Когда Шелест шел по улицам с Юфорией, он подобные номера списывал на ее присутствие и чувствовал себя вполне нормально.

Теперь он серьезно об этом задумался и решил, что с такими устоями бороться бесполезно, и надо привыкнуть игнорировать незнакомцев. Или, например, представлять, что это - его поклонники, а он - звезда метал-сцены мировой величины. «Да так и есть, - самодовольно подумал Шелест. - Только не мировой, а вавилонской. Хотя принцесса и Тейт тоже...»

Мысль оборвалась. До него вдруг донеслась тихая музыка. Такая тихая, что он сначала даже подумал, что ему показалось. Но нет, мелодия не становилась громче, она звучала, но тихо-тихо, словно ее создатель боялся, что его музыка будет услышана.