Металлическое вторжение (СИ)

Пока они шли в библиотеку, которая находилась в таких же закромах, что и сокровищница, но на самом верхнем этаже дворца, Шелест как следует разглядел Квентина. Чуть повыше его, смуглый, с темными глазами и доброй улыбкой. В меру разговорчивый, очень вежливый. С трудом верилось, что он когда-нибудь станет кем-то вроде Йона, о чем Шелест ему и сообщил. Квентин на это рассмеялся, поблагодарил его и посоветовал вознести хвалы Лучафэру за то, что Йон не услышал этой фразы.

Королевская библиотека оказалась точь-в-точь такой, как представлял себе Шелест: огромный зал и бесконечные полки до самого потолка. Квентин, однако, быстро нашел требуемую книгу и протянул Шелесту увесистый фолиант. Только тут Шелест вспомнил, что, собственно, не умеет читать на здешнем языке.

- Думаю, это поправимо, - сказал Квентин, когда Шелест посвятил его в свою проблему. - Сейчас, подождите минутку...

Он скрылся за книжными стеллажами и вскоре вернулся с двумя листами плотной бумаги. По левым краям были начертаны знаки, которые Шелест уже видел в листовке Юфории, а по правым - самая настоящая латиница. Каждая буква шла напротив витиеватых символов - иногда одного, иногда - двух или трех.

- Учебник по изучению вавилонского языка для пришельцев? - поинтересовался Шелест.

- Что-то вроде, - Квентин почему-то смутился.

Проводив его до храма, Шелест вернулся к себе и внимательно разглядел книгу.

Больше всего она напоминала уникальный лот букинистического магазина. Небольшого формата, но очень толстая, с фигурной обложкой из неизвестного Шелесту материала. В ее центре красовалась серая надпись - Шелест не смог ее прочесть даже с помощью инструкции. Опасаясь, что с остальным текстом будет так же, он торопливо раскрыл книгу где-то на середине и стал разбирать первый попавшийся заголовок. Это удалось ему не без труда, но все-таки дело пошло: нужно было только сверяться с латинским алфавитом. Слова читались почти так же, как произносились.

Когда Шелест закончил с первым словом, оно заставило его тихо присвистнуть. «Иерусалим».

Интересно, подумал он, с чего вдруг Йон, категорически отказавшийся пускать их в библиотеку предположительно из-за информации о Рамзесе, подсунул ему именно эту книгу?

Отложив догадки на потом, Шелест погрузился - насколько это было возможно с постоянной сверкой с алфавитными листками - в чтение.

По его мнению, это никак нельзя было назвать сказкой - скорее легенда, из тех, что могут оказаться реальностью. Якобы существует где-то прекрасный город Иерусалим, город смерти, прекраснее которого, невзирая на мрачное название, нет ничего на свете. Причем уточнялось, что столь заманчивое описание дается не из-за красот, как, например, в Авалоне (Шелест заинтересовался и решил потом побеседовать с кем-нибудь об этом месте), и не из-за какого-то слова, которое Шелест принял за «необычность», как в Вавилоне, а потому, что в Иерусалиме каждый волен делать все, что ему захочется. Такая политика - все имеют право свободы. Но это не нравственная (так Шелест предпочел прочитать слово «распущенная») свобода, как, скажем, в ночном Вавилоне («Вот привязались», - недовольно пробурчал Шелест, чувствовавший в пере неизвестного автора укор), а простор души, ведущий на вершину самосовершенствования. Единственное, такая свобода могла быть опасной и привести человека не к просветлению, а к падению в темные недра собственной души.

Шелест не слишком понял последний абзац и решил перечитать его еще раз. Бросив очередной взгляд на алфавит, он заметил поблекшую надпись в самом низу второго листа. Шелест присмотрелся и разобрал подпись Йона, сделанную на латинице.

Он тупо рассматривал ее, пока его не отвлек стук.

- Кто там? - спросил он.

- Это Юфория. Можно войти?

Шелест похлопал глазами от удивления. Во-первых, потому, что это была Юфория, во-вторых, потому, что она снизошла до стука в двери.

Разрешив пройти, он вставил листки с алфавитом между страниц, чтобы не потерять рассказ об Иерусалиме, захлопнул книгу и отложил ее в сторону.

Двери приоткрылись. Юфория вошла в комнату и остановилась у порога. Шелест уже хотел спросить, почему она не заходит, но тут Юфория отступила в сторонку, и в комнату вереницей стали заходить служанки, неся стол, еду и напитки.

- Обед, - пояснила Юфория, что было излишне.

Накрыв стол, служанки удалились, оставив Юфорию и Шелеста наедине.

Некоторое время они молчали. Потом Юфория с видимым трудом выговорила:

- Ну, в общем, я хотела извиниться.

- За что?

- Ты помог мне, а я накричала и вдобавок ударила. Понятное дело, ты обиделся.

- Да нет, - вполне искренне ответил Шелест, уплетая сладкую выпечку. - Не обиделся. Скорее, расстроился.

Юфория вскинула на него непонимающий взгляд.

- Я подумал, неужели я настолько тебе неприятен, что любое мое прикосновение вызывает такую реакцию, - пояснил Шелест.

- Нет, - Юфория залилась краской. - Ты тут вообще не при чем. Это... от шока просто вырвалось. Я даже не помню, что. Помню, что кричала, а что - не помню.

Она взяла в руки гроздь винограда и стала аккуратно отбирать ягоды. Потом нерешительно проговорила: