Метаморф. Том 1. Равновесный мир (СИ)

— И всё? — не на шутку удивился я, — А куда подевалась сила, ловкость, выносливость?

— Второстепенные атрибуты перекрываются стоящими выше в иерархии.

— Значит, энергетика морфокинеза — теперь основной атрибут, он же единственный? — подытожил я задумчиво, — Вариативность развития вселяет смутные надежды, что я не напортачу. Но, почему ноль? Это нормально?

— Атрибут открыт, но пока не развит, — пояснила ноосфера, — Морфокинез позволяет усилием воли изменять строение и форму живых объектов в зоне воздействия. Требует маны.

— А она есть у меня, вообще, эта мана? — задумался я.

— В наличии 0/0 маны. Внимание: применение магических действий запустит процесс аутоманофагии. Не допускайте значительных единовременных усилий. Это имеет риск осложнений: тошнота, рвота, временная слепота, кровоизлияние в мозг, смерть.

— Звучит серьезно, — заметил я.

А теперь серьезно, по поводу происходящего… Человек — это сумма его знаний, накопленного опыта, и собственных мыслей. Ноосфера — это уже совокупность опыта всех людей, причём не только живущих, но и оставивших после себя некоторый след. Если так представить, то я общаюсь сейчас не с каким-то глюком, а с коллективным "бессознательным", причём всего человечества, как вида. Или его отражением. Чем не версия?

Ну, подумайте: если откуда-то из пустоты вот так вот, запросто могут материализовываться "энтропийные гончие", то почему ноосфера тоже не могла стать чем-то большим, чем просто умозрительной концепцией?

"Ноосфера", как явление, гораздо масштабнее, чем обретшие плоть ночные кошмары. Не понять только, почему она стала чем-то средним между интерфейсом компьютерной игры, и голосовым помощником "Ларисой" от компании Рендекс? Хотя, кое-какие догадки есть.

Если бы информационное общество посетил Бог, он бы притворился Искусственным Интеллектом. Верно? Верно!

— Окей, Кукл. То есть, слушай, Ноосфера. Как использовать морфокинез?

— На нулевом уровне поможет воображение и сила воли, — сказала Ноосфера, — Чтобы произошли изменения, нужно желать их наступления.

— Спасибо за науку, в благодарность нареку тебя, "Нора", — подытожил я, погружаясь в размышления. Во-первых, мне нужно убедиться, что всё это — не глюк. Нужно понять, смогу ли я провести какие-то изменения.

Царапины на лице саднило. Пожалуй, от схватки с гончей лицо у меня пострадало даже больше, чем жеваный-пережеванный локоть. Спасибо курточке, и застрявшей в пасти книженции. Теперь нужно что-то делать, иначе рискую заработать шрамы на все лицо. Опять же, в когтях была грязь.

Будь у меня зеркало, мне бы не сильно понравилось в нем свое отражение. Но это сейчас, когда из царапин капала кровь, а так — я вполне ничего. Если со своей меркой подходить, так вообще красавец, хе-хе. Спрашивается, ну как меня можно не любить?

Округлое, светлое лицо с густыми и короткими, темно-русыми волосами. Зеленые глаза смотрят прямо, внимательно и недоверчиво. Левый край тонких губ изогнут чуть сильнее, словно постоянно над чем-то усмехается. Сейчас по всей этой красоте прошелся садовый рыхлитель типа "Чудо-лопата", но это мы сейчас поправим… я надеюсь.

Внезапно боль рассосалась, как от убойной дозы морфина. По щелчку, честное слово. Одновременно меня кольнул некий укол слабости под сердцем, но тут же пропал.

— Получилось? — спросил я сам у себя. Один черт, без зеркала ничего не понять.

— Точность метаморфозы недостаточно высокая, — прокомментировала Нора, — Ты принял воображаемый облик, примерно похожий на прежний. Пропало воспаление кожи на переносице, лбу и под нижней губой, называемое также, акне, угри, и прыщи. Всё ещё есть шанс, что тебя узнают знакомые и близкие родственники.

— Ну блин, Нора? — возмутился я, — Могла и потрафить немного… я до сих пор в шоке, что это работает! Ты хоть представляешь открывающиеся возможности!?

Но сейчас, хм… сейчас мне надо придумать о чём-нибудь приземленном. С чем можно будет сползать с дерева, если конкретно. А то, сейчас как-то, ссыкотно, если честно. И нет — я не трус! Я просто, немного опасаюсь.

— Нора? — вдруг испугался я, прикинув размах возможных изменений, — Я не сдохну от этой аутоманофагии? Насколько глубокие изменения можно вносить?