Метаморф Том 2. Красный мир (СИ)

Ноосфера существовала в двух местах одновременно, как она говорила. Однако, чтобы её разум в этом мире был полноценным, ей требовался надежный канал связи с Землей. С последним были проблемы, учитывая, что координаты закрытых миров постоянно смещаются.

Мысль, что произошедшее сейчас гораздо хуже, была подобна ушату ледяной воды на голову. Если я не могу общаться, или уловить хотя бы, лишь тень присутствия Ноосферы в моём сознании, это может означать лишь одно.

Ту Нору, которая постоянно меня сопровождала от начала и до конца, только что уничтожили. Развеяли. Развоплотили, не оставив ни следа.

Что не позволило мне мгновенно обезуметь от накатившей волны жгучего гнева, я и сам не знаю. Возможно, это была подспудная, глубокая убежденность в том, что всё ещё можно исправить? Если Нора существует в двух местах одновременно, то если лишь один способ обратить всё вспять, а именно, вернуться на Землю. Туда, где находится её исток.

Последняя мысль разлилась по моему сознанию бодрящей волной. Иначе не знаю, что удержало бы меня от падения в пучину уныния. И всё же, я продолжал ощущать леденящий холод страха, где-то в глубине души. Страха не за себя, вовсе нет. То был страх навсегда потерять свою извечную спутницу. Страх, смешанный с остервенелой злостью и жаждой мести. Именно она определила мои действия, едва контроль над телом вернулся.

Моя плоть взбунтовалась, оживая наподобие текущей жидкости. Моё длинное змееподобное тело стянуло и съежило в размерах, но в сторону Левиафана выстрелило множеством тонких жгутов, оканчивающихся цепкими челюстями. Если бы меня сейчас увидел ученый биолог, он бы уверил всех, что такое существо существовать в реальности не может, ибо нежизнеспособно.

Пусть так. В теперешнем обличии у меня не было органов, ответственных за пищеварение. От глаз и других органов чувств я тоже избавился, за ненадобностью. Я стал ловчей сетью, наброшенной на врага. Ворохом щупалец, единственным предназначением которых было прогрызть толстый панцирь врага и проникнуть глубже в его плоть.

Левиафан даже не шелохнулся, хотя тень его сознания и коснулась моего, словно в безмолвном удивлении. Его мысленный взгляд словно спрашивал у меня: «Что ты пытаешься сделать, букашка?».

«Неужто напасть?» — в этот раз в его мыслеобразе прозвучало что-то, похожее на насмешку, или мне показалось? Последняя мысль ещё больше вывела меня из себя, и именно в этот момент я нащупал способ прогрызть путь сквозь его чешую, причем в самом её прочном месте.

Мои отростки, плотно вцепившиеся в панцирь подобно пиявкам, отрастили похожий на сверло стержень, которым я и вгрызся в свою жертву. Костяные клетки, из которых состояли стержни, ломались и стесывались о преграду, которая оказалась прочнее стали. Однако с каждой попыткой, я стесывал крошечные кусочки чешуек Левиафана, которые тут же подхватывал своими клетками. Вскоре, мои зубы уже не уступали в прочности вражеской броне, и он это, кажется, почувствовал.

Моего сознания коснулся очередной мыслеобраз. В нём я увидел странную… радость? Радость Левиафана оказалась густо смешена с сожалением, из-за которого я даже усомнился в своей способности понимать язык этого странного, исполинского существа.

Он обрадовался, что ли, тому что у меня есть все шансы действительно его сожрать? — подумал я, ни на секунду, не прекратив попытки добраться до уязвимой плоти. Впрочем, это нисколько не объясняло происхождение чувства сожаления, эманации которого столь явственно исходили от Левиафана.

Всё его исполинское тело разом вздрогнуло, и я внезапно обнаружил, что мои цепкие пасти впустую щелкают в воде. Это было…

Невозможно! — с вспышкой ярости подумал я, пытаясь понять, что только что произошло. Ещё не успев заново отрастить себе органы чувств, я внезапно для себя открыл, что нахожусь в совершенно другом месте. Для этого не требовались глаза и уши — колоссальное давление воды кристально четко и ясно указывало, что я оказался на огромной глубине.

Следует признать — холодно и отстраненно подумал я, — Левиафан — точно вне моей весовой категории. Похоже, он владеет способностями к телепортации… вдобавок к тому, что он уже показал.

Я находился на огромной глубине — вне досягаемости даже самого слабого, самого тусклого света. Забыв о скрытности, я открыл рот и издал громкий крик, разнесшийся по окрестностям. Отраженное от стен, звуковое эхо нарисовало мне картину узкого ущелья, уходящего далеко вглубь. Даже мне не удавалось нащупать, где его дно, зато я узнал кое-что ещё, и это не наполнило меня оптимизмом.

Взглянув вниз, я увидел на дне впадины чернильно-черный, шевелящейся живой ковер. С холодной отстраненностью я осознал, что он состоит из проголодавшихся, хищных тварей всех возможных форм и размеров. Единственным, что их объединяло, было страстное желание вцепиться в ещё трепещущую, живую плоть, чтобы остервенело рвать её на куски и жадно пожирать.