Метаморфоза (СИ)

Проморгавшись, Люси вновь взглянула в сторону холма, но неизвестный словно растворился в воздухе.

Она потерла лицо пыльными ладонями.

Судя по всему, от боли и истощения она начинала сходить с ума, раз у нее появились галлюцинации.

Люси развязала шнурки и аккуратно сняла ботинок и носок. Стопа была полностью грязной, а кожа сморщилась от непрекращающейся влажности. Щиколотка опухла и болела при каждом движении.

Люси поднялась и попробовала опереться на ногу, и тут же жгучая боль пронзила стопу.

Она села на песок и опустила лицо на руки. В ее голове до сих пор звучала речь Эрратикуса, и только об одной мысли об этом ее пробирал неистовый гнев.

Меньше чем через четыре дня совершится смертоносный запуск.

Четыре дня.

Ничтожный срок, за который якобы будут подсчитываться голоса населения.

Это была безграничная власть, глобальный контроль правительства над ситуацией, причем его деятельность основывалась на абсолютно не поддающихся логике решениях.

Но что было самым абсурдным — толпа была полностью согласна с этим проектом.

Люси поморщилась.

Она не могла и не хотела понимать, как можно допустить применение насилия по отношению к ни в чем не повинным людям.

Ей было мерзко и тошно от одной мысли об этом, все ее существо противилось этой гнусности. Она не понимала, что сделала этим людям, за что они хотят раздавить ее, уничтожить, стереть из истории.

И как она могла переубедить их?

Люси сняла рубашку и оторвала от нее кусок ткани. Замотав, как возможно, ногу, она надела носок, и затем ботинок и туго зашнуровала его.

Опираться на ногу было, по-прежнему, практически невозможным, но боль стала немного более терпимой.

Собравшись с духом, Люси, прихрамывая, двинулась дальше — ей не хотелось надолго останавливаться в этом месте.

Солнце зашло за горизонт, когда Люси увидела вдалеке железнодорожную насыпь. Начинало смеркаться, и все вокруг: скалы-останцы, песок и редкие кусты — постепенно погружалось в вечернюю синеву.

Люси подобралась к насыпи, достала карту, и, отыскав похожий изгиб бутафории, выяснила свое местоположение.

До острова ей нужно было преодолеть еще около девяноста километров.

Люси прикрыла глаза. Нога мучительно пульсировала, голова кружилась от усталости, а в ушах стоял неприятный звон.

Она точно не доберется пешком до острова за завтрашний день. Она могла бы попробовать переместиться, но сколько раз ей нужно будет это сделать, чтобы преодолеть расстояние до тюрьмы? Если на всем протяжении пути она будет использовать телепортацию, у нее намного быстрее закончатся силы, а их необходимо беречь для перемещений непосредственно на острове.

Единственным разумным вариантом для нее было не спеша пройти по дороге до моря, а затем, к наступлению темноты, добраться по мосту до точки, откуда будет виден остров, и телепортироваться к отцу.

Внезапно где-то далеко раздался гудок, эхом прокатившийся по равнине.

Люси открыла глаза и с тревогой огляделась. Ее по-прежнему окружали те же молчаливые скалы, пески и ясное, усыпанное звездами небо.

Она прислушалась и вдруг в тишине явственно различила мерный стук колес поезда.

По ее спине пробежал холодок.

Она стояла рядом с бутафорией. Откуда здесь может быть поезд?

Люси вгляделась в темное пространство и заметила вдалеке проблеск фонаря, который исчезал, скрываясь за скалами, а затем появлялся вновь.

Сомнений не оставалось: сюда приближался поезд.

Но как это было возможно?

Люси вдруг вспомнила подпись на карте — «Железная дорога/поезд».

Неужели поезд также являлся бутафорией? Как же он мог двигаться?

Стук колес становился все громче, а свет прожектора слепил глаза. Казалось, что состав замедляет движение, и Люси пришла в голову безумная мысль.

Если поезд был бутафорией, и в нем не было людей, — почему бы ей не сесть на него? Тогда она добралась бы до Дора меньше чем через час, и уже сегодня смогла бы увидеть отца. Все, что ей необходимо было сделать — вовремя телепортироваться, когда поезд проследует мимо острова.

С другой стороны, это было слишком рискованно: Люси не знала, чего ждать от движущейся бутафории.

С невероятным грохотом и дребезжанием поезд, темным исполином нависая над Люси, неторопливо плыл над ее головой. В его окнах не было видно света — это могло означать, что состав пустовал.

Поезд продолжал замедлять движение и наконец с оглушительным скрипом остановился. Люси оказалась примерно у центра состава: с обеих сторон от нее протягивалась череда вагонов.

Двери открылись, будто приглашая ее подняться внутрь.

В нерешительности Люси обернулась и застыла: вдалеке виднелся свет фар электромобиля.

— Дьявол! — громко вскрикнула она.

Все же, предчувствие ее не обмануло, и за ней следили.

Не долго думая, Люси взялась за нижнюю часть дверного проема, и, стиснув зубы от жгучей боли в щиколотке, подтянулась и вскарабкалась в тамбур.

Встав на ноги, она обернулась. Электромобиль приближался, и Люси молилась, чтобы поезд поскорее тронулся.