Метаморфоза

Вскоре к ней на всех парусах примчался сержант, и она с удивлением увидела, что грузный мужчина как легчайший паучок-водомерка промчался по тому месту, где она только что так ужасно тонула. Это привело её почти в шоковое состояние. Когда сержант подбежал к кусту, оба некоторое время молча и непонимающе смотрели друг на друга: сержант видел полураздетого сотрудника и не мог понять, куда девались его сапоги и брюки, а Валентина никак не могла понять, почему он не застрял там, где она чуть не распрощалась с жизнью. Первым пришёл в себя сержант, так как он повидал на своём веку и не такое.

— Ты чего орал? Кто тебя ограбил?

— Тонул, — коротко пояснила Валентина.

— Ты тонул? Здесь? — сержант указал пальнем себе под ноги и неожиданно захохотал: — Здесь даже если захочешь — не утонешь. Тут грязи по колено и не больше. Иначе пошёл бы я сюда рисковать.

Глаза утопавшего стали круглыми, как у улетевшей выпи.

— Но я же чуть не утонул, у меня сапоги засосало и брюки.

— Не засосано, а по всей вероятности ты их втоптал в грязь, раз тонул, — ответил сержант с ударением на последние два слова и насмешливо добавил: — Ну и охотничек попался: то других топит, то сам тонет.

Домой Валентина вернулась, когда стемнело, в довольно странном виде: босиком, сверху и снизу надето было по пиджаку (сержант пожертвовал свой), в один пиджак всунуты руки, в другой, в рукава — ноги. Оба пиджака, аккуратно застёгнутые на все пуговицы, очень гармонировали друг с другом, и Евгений просто опешил от такой гармонии.

— Что, новую моду открываешь? — только и спросил он.

— Твои брюки и сапоги оказались слишком велики, — невозмутимо ответила жена. — В следующий раз одену свои. Мне, пожалуйста, горячего супа, — попросила она супруга. — Весь день всухомятку ел, да ещё замёрз, как собака.

Пока неудачник-охотник переодевался в новые брюки и чистую рубашку, Евгений подогрел ужин.

Умывшись, чистая и аккуратная, Валентина уселась за стол и с наслаждением вытянула ноги.

— Набегалась сегодня по кочкам, как гончая. — Потом попробовала суп, поставленный перед ней супругом, и похвалила: — Делаешь поразительные успехи в кулинарии.

— Не только в кулинарии.

— А в чём ещё?

— В швейном деле. Изобрёл шов «куриная лапка».

— Что-что? Это на почве куриного супа, что ли?

— Это — потайной шов для соединения двух деталей. И вообще, у меня сплошные новшества. Суп, ты думаешь, из чего?

Валентина внимательно посмотрела на содержимое тарелки, поводила в ней ложкой и предположила:

— Крупа какая-то на мясном бульоне. Еще чего-то плавает. Если бы ты не положил сюда сметану, было бы виднее.

— Во-первых, это не сметана, а кефир. Крупа — лягушачьи икринки, заводского консервирования, а «чего-то» — это болотная трава.

Жена чуть не подавилась очередной ложкой, лидо её вытянулось и побелело.

— Ты кормишь меня лягушачьей икрой?

— Ты же утку не принесла.

— Утка была, но она утонула, — призналась Валентина. — Извини меня, но таких изобретений больше не делай, — она отодвинула тарелку. — День сегодня какой-то рискованный: то в болоте чуть не утонула, то дома муж эксперименты на тебе ставит. А на второе у тебя, что?

— Ёжик под соусом.

— Какой ёжик — из риса?

— Настоящий, колючий.

— Да ты что, с ума сошёл? — возмутилась Валентина. — Я прихожу голодная, как волк, а он мне живых ёжиков предлагает. Ты что, нормальной пищи приготовить не можешь?

— Но тебе же понравилось, ты хвалила, а как узнала, из чего суп, так стала возмущаться. Я считаю, главное в еде — вкус и калорийность. Надо разнообразить продукты питания, — стал убеждать Евгений. — Всё, что плавает, летает, ползает — съедобно. Главное — научиться его обрабатывать.

— Нет, такие изобретения мне не по вкусу, — решительно заявила Валентина. — Выдумывай, какие угодно швы, а пищу вари из нормальных продуктов.

— Вечно ты все мои начинания на корню рубишь, — тяжело вздохнул Евгений. — А я собирался завтра рагу из пауков приготовить. Целую банку наловил, — и он кивнул головой в сторону окна.

— Там, на подоконнике, в пол-литровой банке копошилась бурая масса, от которой волосы вставали дыбом.

— Выбрось немедленно эту гадость. Ты что, хочешь, чтобы я поседела на двадцать лет раньше? Смотреть на них не могу без содрогания. Выбрось, — и она так отчаянно замахала руками, что Евгений поспешил схватить банку и вынести её в мусорный ящик.

— Прекрати эксперименты, ты не в столовой. Не забывай, что так можешь отравить главу семьи.

Стараешься, стараешься — и всё плохо, — недовольно проворчал супруг. — Сама забыла, как недавно пыталась накормить меня борщом c мухами.

— Она туда случайно попала, а ты специально изощряешься. Между прочим, ни одна женщина на это не способна. Это в тебе твоё прошлое мужское начало говорит. Мужчин к изобретениям всегда тянет.

— Дорогая, я думаю не о том, что́ новое изобрести, а как тебя вкуснее накормить. Наоборот, во мне работает женское начало — я только и думаю, как тебе угодить.

Ничего себе — угождает лягушачьими лапками, — усмехнулась Валентина. — Ты лучше бельё в прачечную завтра отнеси. Нечего одеть после дня охоты.