Метаморфоза

Супруг, оставшись один, задумался над поведением жены. Если в нём после метаморфозы проснулась самокритичность, и поведение сделалось более уравновешенным и образцовым, то в жене наблюдались странные всплески негатива, её внутренний мир переживал бурные перемены, она бросалась из одной крайности в другую, готова была испробовать десятки соблазнов, вторгнуться в самые непонятные для неё ранее сферы жизни и самоутвердиться каким-нибудь открытием или изобретением. Она вспыхивала — и тут же остывала, строила — и не достраивала, хваталась за несколько дел — и быстро разочаровывалась во всех сразу. Мысли её стали обрывочными, беспринципными, она постоянно с головой погружалась в непонятные для Евгения дела, и сам он для неё отошёл на второй план, сделавшись чем-то неодушевлённым и малоинтересным для неё. Евгений жил вдумчиво, спокойно, созерцающее; она металась и в собственных мыслях, и в делах, и Евгений начал подумывать, что пора усилить своё влияние на супругу, точнее крепко взяться за её воспитание, пока она в образе мужа совсем не отбилась от рук. Взяться решил со следующего же вечера, как только вернётся с работы, но на следующий день, как только переступил порог дома и заглянул в комнату, откуда доносились голоса — его словно ошпарило кипятком. Кровь бросилась ему в голову, и он лишился дара речи. Картина, которая открылась глазам, потрясла его до такой степени, что временно и он забыл о своей уравновешенности, щёки его запылали, а сердце бешено заколотилось.

Первое, что он увидел в комнате, — была соседка Татьяна Сергеевна, чинно восседавшая на стуле у стола, а рядом перед ней, на коленях — Валентина. И хотя он хорошо помнил, что обе они по природе своей — женщины, но в данный момент Валентина представляла собой мужчину, и от неё можно было ожидать всё, что угодно, вплоть до обольщения соседки.

Евгений замер в замешательстве. Если, учитывать прошлое, то не стоило ревновать женщину к женщине. Если же учитывать настоящее, то для ревности был самый подходящий момент. Пока он колебался, вцепиться ли в причёску Татьяны Сергеевны или попортить волосы Валентины, та вдруг с колен встала на четвереньки и поползла влево, уткнувшись носом в пол, затем полезла под стул, на котором сидела Татьяна Сергеевна. Поведение её было непонятным и странным.

Прислушавшись, он услышал, как соседка с умилением говорила:

— Оно же такое крошечное, вы его не найдёте. Не утруждайте себя.

Тут только до Евгения дошло, что жена что-то ищет на полу. Действительно, на столе лежали разобранные ручные часы соседки, которые были такими крошечными, что в первый момент он их не заметил. От сердца сразу отлегло, лицо приняло естественный цвет, и он уже смело и радостно вошёл в комнату, бодро спросив:

— Ты опять что-то изобретаешь? Своё переломал, за соседское взялся.

Валентина вылезла из-под стола и, сосредоточенно думая о своём, ответила без тени улыбки:

— Колесико от часов закатилось куда-то. Магнитом поискать, что ли?

— Где ты магнит возьмёшь?

— Из приёмника.

— Лучше полы помой. Когда моешь, знаешь, сколько всяких интересных вещей находишь.

— Что вы! Не стоит из-за такого пустяка беспокоиться, — вмешалась Татьяна Сергеевна.

— Без колесика часы ходить не будут, — вздохнула Валентина.

— Не расстраивайтесь, — успокоила соседка мастера-самоучку. — Если у всех есть часы, зачем мне личные. Я могу спросить время у других, будет повод обратиться. А дома по радио каждые полчаса время сообщают.

— Татьяна Сергеевна, я прошу вас — не давайте ему ничего, — взмолился Евгений, — мы с вами не рассчитаемся до конца жизни.

Разве вы не видите — он всё ломает. Пользы от него пока — никакой. Вы лет через двадцать к нам заходите — к тому времени он, может, чему-то и научится.

— Я ничего не ломаю, а изобретаю велорадиотелевизор, — с гордостью заявила Валентина, поднявшись с пола.

— И что же это за абракадабра? — насмешливо поинтересовался супруг.

— Очень интересная вещь: впереди телеэкран, сзади — радио, вместо звонка — часы будильник, и всё работает от энергии движения колёс.

— А крыша над головой у твоего изобретения будет? Под проливным дождём аппаратура заржавеет.

— Точно. Я о крыше не подумал. В самом деле, без неё радиоприборы могут испортиться.

— Помой лучше полы, если хочешь найти колесико, — напомнил Евгений.

Валентина послушно поплелась в ванную за тазом и шваброй. Появление таза с водой в гостиной не послужило для соседки сигналом к уходу домой. Она продолжала твёрдо сидеть на прежнем месте, и Валентине пришлось покружиться со шваброй вокруг неё, а потом предложить пересесть на диван. Когда Татьяна Сергеевна выполнила просьбу, она передвинула стул в сторону и сразу радостно воскликнула:

— Колесико! Закатилось под ножку стула.

— Видишь, я же говорил — столько полезного на полу находишь, когда их моешь.

Валентина неопределённо вскинула бровями и продолжила наводить чистоту.