Метаморфозы

– Хо – ро – шоо! – с откровенным восторгом, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал, закрывая за собой дверь в душевую комнату, высокий полный мужчина лет шестидесяти пяти. На лице его светилось блаженство. В раздевалке уже отдыхали после купания в бассейне двое. Один – сухонький бодрый старичок с несколькими шрамами на лице и спине, другой – молодой человек, по возрасту годящийся ему в сыновья или даже внуки, грузноватый для своих лет, холенный и вальяжный с большим золотым крестом на шее.

– Не могу не согласиться с Вами. – Подтвердил старик, вытираясь большим махровым полотенцем.

– Почти семьдесят лет прожил на свете, а в такой бассейн попал впервые! По молодости служил Отечеству, как говорится, в местах не столь отдалённых. Отпуска проводил на Родине, в Калужской области, – матери надо было помогать по хозяйству. Одна она жила! Не до санаториев было. Вот только теперь, когда одолели болезни и матери не стало, и появилась такая возможность! Но в столь шикарном – оказался впервые. Все номера одиночные и парные (говорят, есть и многокомнатные) оборудованы прекрасно, обслуга – как будто прямо с конкурса на звание «Мисс Мира» набрана, лечение на высшем уровне, столовая, рацион, кафе, казино, бани и сауны, конюшня, какие-то неизвестные мне иностранные развлечения.… Один этот бассейн чего стоит: мебель, ковры, пальмы, диковинные живые цветы, фонтаны, музыка и кафе в холле…

– Думаете, это для Вас расстарались? Хотят отблагодарить Вас за верную многолетнюю службу? – поддержал разговор старик. – Да здесь отдыхает только четверть военнослужащих или военных пенсионеров! Остальные – бизнесмены! И это называется военным санаторием! Они платят – для них и музыка! А нас с Вами, скорее всего, в ближайшее время сюда и близко не подпустят! Если только за большие деньги, а их у Вас, полагаю, нет и не будет! С вводом же в действие закона о монетизации всех пенсионеров просто по миру пустят. Дожили: все наши заслуги перед Отечеством обнуляют! Вроде мы ничего и не делали, просто проспали всю жизнь! Но главное, думаю, даже не в материальном обкрадывании, а в моральном унижении. Нынешние правители отобрали у нас честь – высокую оценку воинского труда обществом. По социальному статусу мы – офицеры – стали ниже любого лавочника!

Говорил он взволнованно, чувствовалось, что это его больное место. Присутствующие не реагировали. Немного помолчав и успокоившись, ветеран продолжил:

– Семнадцатилетним мальчишкой я попал на фронт. Воевал в пехоте. Считайте, на животе прополз от Сталинграда до Берлина. Был дважды ранен, трижды контужен. Повезло, конечно, – немногие мои сверстники остались живы! Сколько я их похоронил на пути в Берлин!? И не пересчитать! А сам везучим оказался! Остался жив, к тому же отмечен пятью боевыми орденами и многими медалями! После войны окончил военное училище, потом – академию, командовал полком, преподавал в академии. Уволившись полковником из армии, до недавнего времени учительствовал в школе. Неужели не заслужил благодарности общества, государства?

– Давайте познакомимся! – воспользовавшись паузой, сказал полный мужчина. – Думаю, нам будет интересно более обстоятельно побеседовать. Похоже, что наши взгляды во многом совпадают. Я тоже полковник в отставке, но моложе Вас, видимо, лет на десять. Зовут меня Олег Михайлович. Биография примерно совпадает с Вашей, исключая Великую Отечественную войну. Училище, академия, служба в войсках Противовоздушной обороны. Довелось покомандовать зенитно-ракетной бригадой. Пороха тоже понюхал во время арабо-израильской войны. Был советником командира дивизиона в Сирии. Практически командовал этим дивизионом. Уничтожил пять израильских самолётов. Имею ордена.

– Не возражаю! Меня зовут Алексей Петрович. Краткую биографическую справку я уже дал! – сказал старик. – Здесь я никого из знакомых не встретил, надеюсь, нам действительно будет интересно вместе проводить свободное от процедур время.

Они пожали друг другу руки и, не спеша, одеваясь, продолжали беседу.

– Мы с Вами люди одного поколения, оба многие годы служили СССР и потому взгляды на происходящее в последние пятнадцать лет в стране, наверняка, во многом, если не полностью, совпадают! – говорил Олег Михайлович. – Нас не может устраивать сама буржуазная контрреволюция с её приватизацией, проще говоря, разворовыванием общенародной собственности; разоружением и фактической ликвидацией армии (якобы из-за отсутствия противника), делением ранее единого народа на богатых и бедных, развалом союзного государства, униженной внешней политикой правительства, общим крушением экономики и т.д. и т.п. У меня, честно говоря, болит душа, глядя на всё это, лживо подаваемое народу как его благо, как необходимая плата за право красиво жить в цивилизованном мире.

Алексей Петрович тут же подхватил его мысль: