Метаморфозы промежности

– А мне просто надоело ваше скотство. Уже почти год вы оба мне изменяете, причём нагло, и подло. Можете не возражать. Я женщина и знаю, как часто мой муж хочет «спустить пары». Так вот, когда мне стало уже неудобно прыгать на нём, я заметила, что он ко мне охладел. Я перечитала кучу советов из женских форумов и выяснила, что любящие свою жену мужики, у которых нет никого на стороне, даже в беременность, до самых родов уговаривают своих жён им «дать». Серёжа молча переносил воздержание и я решила проверить. Вот здесь, – она показала на горшок с искусственным кустарником, – я установила видеокамеру. Всё самое интересное я переписывала, и у меня уже скопилось достаточно хорошего видео с вашими забавами. Вы даже спали вместе, когда я рожала. Как это мило с вашей стороны! Так вот, сейчас вы вдвоём, по-быстрому, оденетесь и уйдёте, до восьми часов утра. К этому времени я спокойно соберусь и уеду. А вы потом делайте, что хотите. Ни ты Тонька, ни ты Сергей меня больше не интересуете. И, пожалуйста, без уговоров, соплей и просьб о прощении. Не прощу, ни одному, ни другому. А тебе, Серёженька, я советую до десятого числа, каждого месяца, присылать мне треть своей зарплаты. Если же кто-то из вас не выполнит того, что я говорю, мне придётся вызывать полицию. Вы же не забыли, что Машенька родилась во Франции, и является её подданной. А французы умеют заботиться о своих подданных. Я не шучу! В случае чего затаскаю по судам. Понятно? А теперь десять минут, и чтобы духу вашего здесь не было, твари. Да, кстати, половину гонорара я забираю, ты же понимаешь, Сергей, что там твоих денег нет, мы эти деньги заработали с Тонькой, так что, сто пятьдесят тысяч я уже перевела на свой счёт. Всё, спасибо за внимание и прощайте.

С этими словами она зашла в детскую и плотно закрыла за собой дверь.

Глава двадцать третья

Мария Никитична сегодня шла домой улыбаясь. Первый раз, на вечерней службе, батюшка трижды осенил её крестом и благословил. Лил проливной дождь, она вся промокла, но всё равно шла и улыбалась. Зайдя домой, она первым делом зажгла свечку, ту, которую её дети привезли из Иерусалима, с Храма Гроба Господнего. Разделась и тут же кинулась к окошку, чтобы не пропустить электричку. На улице стали появляться первые люди, которые бежали под дождём домой. Всё было как обычно. Она присела и стала жадно вглядываться в силуэты. Резкая вспышка света ослепила её. Глаза плохо видели, но она пристально стала вглядываться и увидела, что возле калитки остановилась машина. Двери открылись, и из машины вышла Катя. Она бы узнала этот силуэт из миллионов. Ей не обязательно было видеть её лицо. Ей не обязательно было уже смотреть. Она не бежала, она летела к своей маленькой девочке, которая на руках держала крохотного человечка, её кровинушку, маленькую Машеньку. Обнявшись, они не заметили, что дождь прекратился. Они не слышали, что таксист спрашивал, куда занести чемоданы, они просто плакали от счастья, и ничего вокруг в этот миг для них не существовало.

Когда уложили Машеньку спать, сели на кухне пить чай. Разговаривали долго. Катя ничего не скрывала от матери и всё, что у неё накопилось на душе, рассказала.

Ничего не могла ей сказать мама, ни плохого, ни хорошего.

– Что ты молчишь, мама?

– А что говорить доченька? Я после того, как Света мне рассказала всё про родителей Серёжи, уже и не знаю, что и думать. Всё в этом мире перевернулось, и судить обо всём этом мне уже никого не хочется, да и не зачем. Жизнь всё равно расставит всё по своим местам. Об одном тебя попрошу, Катенька, позвони отцу Серёжи, пусть приедут, внучку увидят. Как бы там не было, а они имеют на это право. Ты же знаешь, ему недолго осталось, пусть хоть какая-то радость у человека появится.

– Хорошо, мама, завтра позвоню и приглашу их в гости.

– Спасибо, милая, пойдём спать, завтра к папе на могилку сходим, поговорим.

После обеда, когда сходили на кладбище, Катя позвонила Ивану Николаевичу:

– Здравствуйте! – она специально не представилась и не назвала его по имени, чтобы проверить, помнит ли он её голос.

– Здравствуй, Катенька, что-то случилось?

– Нет, Иван Николаевич, а почему вы спрашиваете?

– Просто, когда вы не звоните, я знаю, что у вас всё хорошо. А раз позвонили, значит, что-то случилось.

– Нет, не волнуйтесь, – она решила не говорить пока об их разрыве с Серёжей, – просто я приехала к маме с Машенькой, вашей внучкой, хотим пригласить вас в гости.

– Ой, спасибо, дочка. Так неожиданно. Конечно, приедем, в пятницу, или субботу, как вам удобнее?

– Приезжайте в пятницу, с ночёвкой, посидим, поговорим, рюмочку выпьем, а в субботу на могилу к папе сходим.

– Договорились, Катенька, мне одному приезжать?

– Ну почему одному, возьмите Свету с собой, я буду рада видеть вас обоих.

– Хорошо, спасибо, Катюша, до встречи!

Мама одобрительно кивнула:

– И от меня тебе спасибо, доченька. Это по-нашему, по-человечески. Пойдём по магазинам, а то у меня сама видишь, и мыши в холодильнике повесились.

– Пойдём, это я люблю. А ещё я соскучилась по кухне, хочется самой всё приготовить, хорошо?