Метаморфозы. Путешествие хирурга по самым прекрасным и ужасным изменениям человеческого тела

Мир мозга электрический: с помощью электричества нервные клетки контактируют друг с другом, а нейроны таламуса, меняя электрическое напряжение каждой клетки, блокируют или передают сенсорную информацию. Каждый нейрон таламуса отвечает ритму чувства, на которое он работает. Активность нейронов таламуса можно изобразить как миллион барабанных установок, одновременно играющих миллион разных ритмов, каждый из которых создает свое впечатление. Помимо сведений от пяти классических органов чувств, в кору головного мозга каждую секунду поступает поток данных о равновесии, температуре тела, жажде, голоде, напряжении и расположении каждого мускула и сухожилия, наполненности или пустоте мочевого пузыря и прямой кишки, давлении воздуха в легких и трахее, не говоря уже о размышлениях, впечатлениях и воспоминаниях, которые постоянно заполняют наш блуждающий разум. Шум всего этого оглушил бы нас, если бы мы не умели сосредотачивать внимание только на двух-трех ощущениях в конкретный момент. Однако когда дело касается сна, даже несколько ощущений из миллиона могут отвлекать. Чтобы дать мозгу возможность отдохнуть, недостаточно просто сосредоточиться на чем-то. Нужно захлопнуть дверь перед всеми ощущениями.

Когда мы начинаем засыпать, ионы калия проходят через тугие мембраны, окружающие каждую клетку таламуса, и попадают во внеклеточную жидкость. Это происходит из-за изменений в форме крошечных мембранных каналов, называемых K2P: внутри структуры канала открываются сдвоенные поры, и через них проходят положительно заряженные ионы калия. Электрический заряд нейронов падает после выхода калия, и скорость возбуждения нейронов таламуса замедляется. Во время бодрствования миллионы синкопированных ритмов передают всю сложность окружающего нас мира. Во время сна активность этих нейронов трансформируется в медленные ритмичные колебания, которые отгораживают нас от происходящего вокруг. Когда мы просыпаемся, происходит обратное: каналы K2P сужаются и закрываются, заряд нейронов таламуса возрастает, и каждый из них снова начинает передавать информацию о внешнем мире к полушариям головного мозга.

Каналы K2P есть не только у людей – впервые они были обнаружены у прудовиков обыкновенных[10]. Кроме того, найти их можно не только внутри мозга – они присутствуют также в почках и поджелудочной железе (там их функции не так хорошо понятны). Нам известно об их влиянии на сон, потому что, когда исследователи заставляли прудовиков дышать анестетическим газом или давали им седативные лекарства, каналы K2P прудовиков открывались, и животные становились сонными. Даже прудовики спят. Может, им даже снятся сны.

Артемидор, автор «Онейрокритики», не задумывался о том, имеют ли сны Божественное происхождение или рождаются внутри нас самих. Он лишь говорил, что когда мы видим повторяющиеся сны, то «наш дух нежно предостерегает нас об одной и той же вещи, о которой следует задуматься». Мне нравится выбранное им слово «нежно»; иногда мои собственные консультации превращаются в тихие беседы о том, что могут значить повторяющиеся сны. Те области мозга, которые отвечают за сновидения, изучены мало, и они могут быть опасной территорией, поскольку представляют собой мир примитивных эмоций, в который мы вторгаемся на свой страх и риск. Наркотики вроде амфетамина воздействуют на те же области мозга, что и сны, даруя человеку энергию и радость. Если эти области останутся без управления, может случиться кошмар наяву – психоз. В своей клинике я крайне осторожно расспрашиваю пациентов о снах, осознавая не только их интимность, но и силу, которую несет их содержание.

Я начал спрашивать своих пациентов, страдающих кошмарами, о чем, по их мнению, может «нежно предостерегать» их подсознание. Первого пациента, которому снилось, как он бежит по коридорам и то открывает, то закрывает двери, я попросил побольше рассказать о его жизни. Его жена и двое детей много лет назад умерли при ужасных обстоятельствах (автомобильная авария, рак, суицид). Возможно, сон этого мужчины отражал боль от слов, которые он так и не смог сказать самому себе, жене и детям. Он с ужасом осознавал, что никогда не сможет отдать свою жизнь, чтобы вернуть их к жизни. Расшифровка потенциального смысла этого сна не сделала его менее повторяющимся, однако помогла моему пациенту высказаться о своем горе. Доверие, которое установилось между нами во время бесед, дало нам возможность обсудить другие страхи и тревоги. Я не мог избавить его от скорби, но благодаря обсуждениям его снов мы создали пространство, где эта скорбь могла быть высказана.