Метаморфозы Уклейкина или быть Добру!.. (СИ)

И чайная процессия, возглавляемая Воскресенской, тут же вереницей проследовала на кухню, где и разделилась на две неравные части. Наденька по-хозяйски сходу взялась за заваривание свежего 'Индийского', а, Володя, подобно прилежному пионеру, неустанно хлопотал вокруг неё; Крючков же, подойдя от нечего делать к огромному окну, внимательно прищурившись, с неподдельным интересом наблюдал режущую глаз непривычную нервическую суету жильцов.

- Слушай, брат, Уклейкин, а чего это все, словно скипидаром намазанные, носятся и шушукаются?

- А... так я вам ещё одну новость не сказал, пожалуй, это даже не новость, а настоящая 'бомба' и, кстати, не исключаю, что и тут без чертовщины не обошлось, хотя другого, скорее местечкового рода и порядка...

- Что... дом заминировали?! - попытался пошутить Крючков, нарочно скривив испуганную физиономию.

- Гм... можно и так сказать. В общем, наш дом признали аварийным... и всех расселяют в новые отдельные квартиры... - на удивление мрачно разъяснил ситуацию Володя.

- Ну!!! Поздравляю, дождались-таки! - аж подпрыгнул от искренней радости за друга Серёга.

- И я присоединяюсь к поздравлениям, Володенька... - солидаризировалась Воскресенская.

- Может, тогда по этому случаю, шампаньолы?! - я мигом сбегаю: сразу отметим новоселье и знакомство, а?! - весело подмигнул всем сразу Крючков.

- Эх, друзья... - рано радуетесь. И Уклейкин поведал всю трагическую подноготную принудительного выселения в Южное Бутово, включая решение несогласных с этим произволом властей жильцов организовать сопротивление посредством создания координирующего их действия народного штаба, в который его, оказав высокое доверие, выбрали всего три часа назад.

- Да, брат, ни понос, пардон, Надя, так золотуха... - зло подытожил текущее положение дел Крючков, с нестерпимой горечью понимая, что если не отстоять всем миром дом, то встречи с другом, отселённым за МКАД, могут фактически прекратиться.

- Так, говоришь, в 21:00 собрание? - решительно нахмурился Серёга.

- Да, - также решительно подтвердил Володя.

- Буду! - вбил финальный гвоздь Крючков. - А то, ишь, чинуши мордатые моду взяли - коренных москвичей из столицы вышвыривать: умоются, сволочи, я им, блин, устрою 17-й год! А сейчас, братцы, что бы вам не мешать разделываться с местными и прочими чертями - смотаюсь к себе, может чего эдакого и придумаю, да и супруге надо на глаза показаться от греха...

И Серёга, не прощаясь, по-английски, лишь чуть убавив громкость, но, не стесняясь особо в выражения, тем не менее, относительно тактично, вылетел разгневанной шрапнелью из тягостного напряжённого пространства, доживающей, возможно, последние дни старой московской коммуналки своего лучшего друга.

Глава 2

Оставшись одни, Надежда сразу же начала тщательно переводить с немецкого претензию Чёрта Володе, делая пометки и заостряя внимание на значимых с её точки зрения моментах. Уклейкин же в свою очередь, прилежно делая записи в блокноте, как, впрочем, и Воскресенская, одновременно думал о своей судьбе, которая за столь короткий срок щедро наградила его счастьем взаимной любви, чёрной полосой неизъяснимых обстоятельств и грядущей неопределённостью с жильём, которое, как известно, является едва ли не основой бытового корневища человека.

От этого фантастического житейского клубка мысли его путались и не выказывали обыкновенную стройность, убедительность и последовательность. Тем не менее, спустя полтора часа черновой вариант извинения всё же был готов и он, неохотно, ибо, пребывал далеко не в восторге от сухого текста, которым пришлось оправдываться, запинаясь и несколько злясь от этого на себя, прочитал его Наденьке:

'В связи с обращением в редакцию гражданина Чёрта Ф.К. с претензией на материал нашего журналиста Уклейкина В.Н. 'Нострадамус: вымыслы и реальность' от 16 мая с.г., в котором изначально обоснованно подвергалось сомнению сама возможность предвидеть грядущие события на примере 15-ой катрены (стихотворения) 1-ой Центурии, Лионского издания 1555 года:

'Марс угрожает нам ратной силой,

Он семьдесят раз вынудит проливать кровь.

Крах соборов и всех святынь.

Уничтожение тех, кто о них не пожелает слышать'...