Метанойя

— Вот, поступайте в Высшую школу КГБ и когда-нибудь у вас, возможно, будет такой кабинет.

— Это вряд ли, товарищ полковник, — ответил Дудкин, — мы же заточены на диверсионную работу. Так что, даже полковниками у нас такого кабинета не будет. Хотя…

— Вот именно, товарищ сержант, никогда не говори "никогда". Все может быть, — подмигнул Немирович, включая электрический самовар — подарок сослуживцев, и доставая из тумбочки печенье "Юбилейное" и сахарницу.

Когда все было расставлено и ребята, усевшись на диван, с удовольствием потягивали чай, особенно налегая на печенье, Николай Вениаминович начал разговор. Расспросив о семье, о планах и прочем подобном, чтобы беседа завязалась, он, наконец, приступил к главному:

— Ребята, вы, конечно, в курсе, что четверо из ваших — Васьков, Саминь, Зверкович и Шевченко умерли?

Они молча кивнули и лица их сразу стали предельно серьезными.

— Вы-то сами, что думаете по этому поводу?

— Такое впечатление, товарищ полковник, что смерть забирает своё, — угрюмо почти пробурчал Дудкин.

— Не понял?

— А что тут понимать, — спокойно пояснил Васильев, — мы же знаем, что уже давно должны быть мертвы. У нас там, в Бадабере, не было ни единого шанса. И когда Егор Николаевич вытащил нас оттуда, он нарушил все планы смерти. Вот она и забирает свое.

— Вам самим-то не смешно, бойцы? — улыбнулся Немирович. — Конец двадцатого века на дворе, а вы о планах смерти.

— Мы, товарищ полковник за последнее время столько всего насмотрелись, — глядя полковнику в глаза четко произнес Дудкин, — что уже ничему не удивляемся. Даже такому.

Немирович постучал пальцами по колену, глядя в окно. Как это ни дико звучит, но определенная логика в словах ребят имелась. С учетом всех тех знаний, что он получил в последнее время. И с учетом того, что произошло с ним самим. Сказал, однако, другое:

— Нет, бойцы, неправильное у вас настроение. И выводы неправильные. Советская медицина делает большие успехи, и сегодня легко лечат те болезни, которые вчера еще были смертельными. Реанимация тоже на уровне, тысячи людей ежедневно буквально вырывают из лап смерти. Если бы смерть была такой обидчивой, как вы себе это представляете, то все спасенные очень быстро умирали бы. Но это не так. Многие живут долгие годы и десятилетия. А потому — отставить уныние и упадническое настроение. Скажу вам по секрету, ваших друзей убили пока непонятным нам способом. Но именно убили, это нам известно точно. Иначе мы бы не трудились здесь целым отделом из лучших сыщиков, чтобы найти убийц. И вы можете в этом помочь. Давайте прямо сейчас попытайтесь вспомнить все странное или непонятное или необычное, что происходило с вами или при вас, начиная со времени за месяц до смерти ваших друзей и по сегодняшний день. Я не тороплю, сидите, пейте чай, кушайте. И вспоминайте. Я буду в кабинете, через полчаса зайду.

— Только, товарищ полковник, просьба из кабинета никуда без нас не выходить, — серьезно предупредил старшина Васильев.

— Так точно, товарищ старшина, — так же серьёзно ответил полковник.

* * *

Зайдя ровно через полчаса, Немирович выяснил, что ничего необычного, странного и подозрительного они вспомнить не могут. Услышав это, Николай Вениаминович совершенно не удивился, поскольку давно знал, что люди вообще очень часто что-то не замечают, даже если видят это. Так устроен мозг человека, он сам решает, что для нас важно, исходя, в первую очередь из личного опыта, из того, что он сам посчитает важным, а что нет. И если мозг решил, что что-то не имеет значения, то вы это и помнить не будете. Хотя все, что вы видели, где-то там, на полочках дальних в мозгу вашем хранится. На всякий случай, вдруг когда-то пригодится. В жизни случается разное, а мозг — орган запасливый. Вопрос, как это все из их мозга достать?

Николай Вениаминович сел напротив ребят и сказал:

— Давайте попробуем еще раз, но на это раз вместе. Просто отвечайте на вопросы. Вопрос первый: появились ли у вас за это время новые знакомые?

— Нет, — ответили оба и одновременно.

— Не замечали ли вы, что кто-то слишком часто крутится вокруг вас или ваших вещей, ваших комнат в общежитии?

Оба переглянулись, честно задумались, и ответил Васильев:

— Не припоминаем такого. Да мало ли народу всегда там ходит туда-сюда!

— Не рассказывал ли вам кто из ваших "бадаберцев" о чем-то таком?

— Нет.

— Нет.

— Не получали ли вы в подарок в последнее время какие-то вещи?

— Нет.

— Нет.

— Не теряли ли вы последнее время какие-то вещи?

— Нет, — ответил Дудкин.

— Нет, — ответил Васильев. — Хотя, помните, мы недавно заезжали в ЦСН и я там еще одного бойца отжиматься заставлял?

— Помню. И что?

— Знаете, мне показалось, что он у меня форменный берет хотел спереть. Может, я и ошибаюсь, но он зачем-то внимательно его рассматривал и вертел в руках.

— Кто такой?

— Рядовой Петров, я его еще из военкомата забирал, помню. Зовут, кажется, Сергей. Из Москвы.

— Значит, прошло не так много времени, как он служит?

— Месяца четыре, наверное. Или около того.

— То есть, ребята умерли уже после того, как он был в части?

— Так точно.