Метанойя

— Впрочем, вы правы, какой я теперь командир? Теперь я преступник.

— Успокойтесь, Антон Ильич, я вас преступником не считаю и рапорт на вас писать не собираюсь. Кто знает, что я бы сделал на вашем месте? А что касается остального, то вот, почитайте.

И Егор протянул свое удостоверение офицера. Генерал взял документ в руки и внимательно стал читать, пока взгляд его не остановился на строках: "Податель удостоверения является личным представителем Председателя КГБ СССР и подчиняется только лично Председателю КГБ СССР".

— Ну вот, — невесело усмехнулся Федотов, — теперь еще оказывается, что я покушался на жизнь личного представителя Председателя КГБ СССР. Но, пожалуй, это хоть как-то объясняет, почему им была нужна именно ваша смерть.

— Я прошу вас, Антон Ильич, держать это в тайне. Внешне пусть все останется так, как есть: я просто психолог Центра и не более того. И не бойтесь, я не поставлен сюда следить за вами, у меня совершенно другие задачи, не связанные напрямую с задачами Центра.

Генерал только кивнул, и в кабинете повисла тишина. Которая через минуту была нарушена голосом генерала:

— Если можете, простите меня, Егор Николаевич. Что на меня нашло, не знаю. Я просто не видел никакого другого выхода хотя бы попытаться спасти семью. Я и сейчас его не вижу и очень боюсь за детей и жену.

— Я знаю, — кивнул Соколов, — и извинения ваши принимаю.

* * *

Немирович, в подробностях ознакомившись со всей историей, думал недолго.

— Егор Николаевич, вы убиты.

— Согласен, — улыбнулся Егор.

— Акт о смерти сейчас подпишем. Тело вывезем, поместим в морге.

— Мммм…, - только и смог вымолвить Соколов.

— Думаю, заказчик захочет убедиться в смерти и посетит морг. Там мы его возьмём. Ну, или того, кого пошлют проверить. Через него выйдем на заказчика.

— А если никто не придет?

— Значит, придется организовать похороны, чего бы очень не хотелось, ведь тогда придется вводить в курс ваших родителей. В похороны без родителей покойного никто не поверит, согласитесь.

— Да уж, — Егор почесал лоб, — лучше бы без этого обойтись.

— Надеюсь, обойдемся без этого. Им нужно быстро убедиться в вашей смерти и, надеюсь, вернуть семью командиру части.

— Надеетесь? То есть…, - генерал Федотов опустил глаза.

— Антон Ильич, вы должны быть готовы ко всему, — ответил Немирович. — Обнадеживать вас не буду. Но надежда есть. Они ведь не убийцы, раз решили действовать чужими руками. К сожалению, наш Егор Николаевич не скрывается, свободно перемещается по городу, живет в своей квартире. Убить они его могли и без вас. Но не стали, переложили это на ваши плечи, хотя, повторю, надежнее это было сделать самим. Ведь был вариант, что генерал упрется, доложит и тогда товарища старшего лейтенанта достать будет гораздо труднее. Из этого я делаю вывод, что они не убийцы. А это дает хороший шанс на возвращение семьи в случае, если они убедятся в том, что Соколов мертв. Вывод?

— Нам надо их в этом убедить! — твердо ответил Федотов.

— Следовательно, Соколова в морг, вас — на Лубянку. Ну, если точнее, к нам в СИЗО, на Энергетическую. Вино красное есть?

— Что? — удивился генерал.

Немирович вздохнул:

— Вы как убили Соколова, задушили?

— Нет, застрелил.

— Если застрелили, должна быть кровь. Красное вино подойдет, накроем простыней, простыню польем вином, унесем Егора Николаевича, никто и не поймет.

— Понял! Есть вино, португальский портвейн, мне подарили на праздник какой-то, уж не помню, — Антон Ильич метнулся к шкафу.

— То, что надо, — открыв бутылку, сказал Немирович удовлетворенно, — темно-красное по цвету и густое по консистенции. Товарищ генерал, разрешите воспользоваться вашим телефоном?

— Конечно.

Через час из части выехали две машина. Одна — труповозка, с Егором внутри, лежащим на носилках и накрытом заляпанной подарочным портвейном простыней. В другой — черной "Волге" Немировича, публично выведенный из штаба в наручниках генерал Федотов.

Глава XVII

Наталья Васильевна Норикова после работы зашла в гастроном, что находился совсем недалеко от ее дома, и сейчас ходила вдоль длинных рядов с фруктами, удивляясь их изобилию. Еще какой-то год назад такого даже в Москве представить было невозможно. Казалось, тут были фрукты со всех концов земли, и половина из них была Наташе незнакома. Остановив, наконец, своей выбор на связке бананов и парочке грейпфрутов, заплатила на кассе два рубля 16 копеек и направилась домой.

Заперев за собой дверь квартиры и, переобувшись в домашние тапочки, она сразу прошла на кухню, чтобы выложить покупки. Зажгла свет и громко вскрикнула, обнаружив сидящую за столом женщину. Женщина улыбалась и молчала.

— Вы кто такая? Как вы сюда попали? — еще не отойдя от шока, крикнула Наташа, одновременно узнавая в женщине Варвару Изюмову.

— Ну, кто я такая, думаю, вы узнали, — спокойно ответила та. — А попала я сюда через дверь. Я пришла к вам поговорить.