Метастазы

Нагваль продолжал толкать свою импровизированную речь, пока танцевальная группа раздавала зрителям палочки и свечи, дабы освободить руки под инструменты. Илья с Ворчуном поспешили помочь артистам, не переставая при этом восхищенно улыбаться. Назар завесил шторы, а Николай поставил колонку на тумбочку. Наконец, когда свечи оказались на позициях и аромат дальних стран заполнил палату, ребята начали шоу. Женская часть начала пробовать играть на своих инструментах в такт мелодии, а мужская пыталась попасть в движение танца. Сначала получалось что-то первобытное, характерное, скорее, для обезьян. Но вскоре пошли цыганские пируэты, а дальше и самые настоящие пляжные танцы живота. Девочки смотрели на мужчин и еле сдерживались от смеха. Вскоре, приноровившись к инструментам, они тоже присоединились к танцу. Каждый старался отпустить мысли и отдаться музыке. Воспоминания из фильмов и мультиков помогали подбирать подходящие движения. Дурачество продолжалось, артистам начали помогать в анимации и зрители. Ворчун оказался отличным танцором. Он словно всю накопившуюся за долгое время энергию решил выпустить за один присест. Илья подобрал бубен и начал попадать в ритм. Народ плясал и веселился, пока сухие губы Маргариты Алексеевна не разошлись в улыбке. Её глаза искрились безграничной благодарностью. Она всё сразу поняла и наслаждалась вниманием каждого. Её низкий пульс на мониторе возрос, её практически мертвое сердце вновь забилось. Мечта сбывалась. Пускай чужими руками, и в критической момент, но того счастья, которое грело сейчас душу, она бы не почувствовала и в самом Рио-де-Жанейро на настоящем карнавале. Люди глядели на её улыбку и заряжались радостью вновь. Они отбирали старушку у смерти. Они делились своей жизнью. Каждый танцевал, как умел. Пел, как умел. Играл, как умел. Люди готовы были сражаться за одну человеческую жизнь, ведь они верили в то, что лишь тогда любые старания не напрасны.

В какой-то момент бабушка потянулась рукой и попробовала что-то сказать. Нагваль заметил жест и выключил колонку. Назар увидел в дверях Оксану, она тоже наблюдала за шоу, и её глаза улыбались.

– Вам понравилось? – ликовала покрасневшая Олеся.

– Смех продлевает жизнь, – посмеялась Алексеевна тихим голосом, – кажется, болезнь меня покинула.

Все захохотали и окружили старушку.

– Я что, правда, побывала сейчас на карнавале, о котором столько мечтала?

– Да.

Ей было тяжело говорить, но она не сдавалась:

– Я бы даже сказала, что у вас получилось намного лучше. Рио в подметки не годится.

– Спасибо! Мы даже не репетировали, – вести диалог продолжала Олеся, остальные просто молчали и сдерживали слезы.

– Эх, дорогая. Теперь куда я не отправилась бы, мне уже ничего так не понравится, как ваше представление.

– Ой…, – досадно произнесла девочка.

– Но ничего. Зато я счастлива. Уже давно ради меня ничего подобного не совершали.

Толпа стояла рядом с переходной формой человеческого существа. Стояла и провожала в последний, неизвестный никому путь. Друзья знали, что так будет с каждым. Это всего лишь вопрос времени. Они все – простые копии друг друга. Какое бы не было за плечами прошлое, какое бы не планировалось будущее. У них нет сил бороться с неизбежным и это факт. Они могут лишь переубедить себя и поверить в обратное. Если им это удастся, другие по их подобию тоже поверят. Старушка прикрыла глаза, сохраняя улыбку на своём лице. Но это была ещё не смерть, а просто сон. Сладкий, беспечный сон перед окончательным пробуждением.

…

Назар зашел к Алексеевне позже. Он решил помочь старшей медсестре с капельницами и оставил эту палату напоследок. Нагваль, Лиля и Олеся рисовали огромный плакат, на котором маленькие девочки и бабушка ухаживают за пушистыми коалами в далёком будущем. Медбрат осторожно переступил порог, но потом понял, что старушка не спит. Маргарита Алексеевна лежала с открытыми глазами и будто ждала момента, когда кто-то войдет. Она потянула руку навстречу, и Назар мигом подскочил к койке, взяв старушку за ледяную руку.

– Назар, – шепотом произнесла бабушка и поморщилась от боли в голове, – я умираю…

Парень уже было бросился за Николаем, но Алексеевна все свои оставшиеся силы сосредоточила, чтобы сжать крепче его ладонь.

– Не надо. Он с девочками. Я… Я не хочу, чтобы они это видели. Побудь, пожалуйста, со мной.

Назар сначала метался, двоякое чувство разрывало его на части. Он не мог позволить вот так старушке сдаться, но с другой стороны понимал, что это конец. Парень хотел дальше продолжать сражаться, но осознавал, что в некоторых сражениях значение победы неоднозначно. Мы просто боремся всю жизнь, зная, что окажемся побежденными.

– Побудь со мной, – ещё раз попросила она и расслабила руку.

Назар сдался и окончательно уселся на стул рядом с койкой. Он готов был сидеть с бабушкой до самого конца, сколько потребуется. Он держал её руку, надеясь, разделить с ней свои силы. Она просто человек. Просто добрый обычный человек.

– Так и не сходили на спектакль все вместе, – усмехнулась она, стараясь не закрывать глаза.