Метатель

Мы продолжили путь, продвигаясь ещё осторожнее. Когда до лагеря оставалось не более километра, я жестом остановил Игоря. Теперь нам нужно было соблюдать предельную осторожность и разведать территорию, не попадаясь на глаза. Я отыскал невысокий холм, поросший кустарником, и, оставив Игоря чуть позади, осторожно поднялся на него, чтобы осмотреть лагерь с безопасного расстояния.

Сквозь ветви мне открылся вид на заброшенный посёлок, который рейдеры облюбовали для своего убежища. Несколько зданий, раньше бывших частными домами и сараями, были укреплены: окна забаррикадированы, крыши заняты самодельными наблюдательными пунктами. На одном из зданий я заметил вышку, а на ней — пару часовых, которые, хоть и выглядели расслабленно, но явно следили за подозрительной активностью.

— Вполне укреплённый лагерь, — прошептал я Игорю, указывая на постройки. — Видишь тех двоих на крыше? Они будут проблемой, если нас заметят.

Игорь кивнул, напряжённо вглядываясь в лагерь. В глубине поселка виднелся небольшой загон, огороженный колючей проволокой и заборами. Даже отсюда я разглядел несколько фигур внутри, которые вяло передвигались, словно заточённые животные.

— Это и есть их пленники, — продолжил я. — Они держат их там, как скот.

Игорь сжал кулаки, и я увидел, как в его глазах вспыхнуло негодование. Я поставил руку ему на плечо, жестом призывая к спокойствию.

— Спокойнее. Нам нужно тщательно продумать наш план, если мы собираемся их освободить. Прямая атака на лагерь обернётся для нас гибелью. У них численное преимущество и подготовленные укрепления. Если мы собираемся действовать, то должны использовать каждый шаг с максимальной осторожностью.

Мы оба вернулись на несколько десятков метров назад, чтобы оставаться вне поля зрения часовых.

Под покровом ночи, когда лагерь рейдеров затих и часовые на вышках начали расслабляться, я приготовился к проникновению. Игорь остался неподалёку, скрывшись в тени деревьев, наблюдая за мной и готовый прийти на помощь, если понадобится. Но наш план был предельно простым: тишина, скрытность и, главное, неожиданный удар.

Я убедился, что навык Скрытность в темноте при медленном перемещении работает, ощущая, как тело становится будто легче, движения — плавнее. Пригнувшись, я начал обходить лагерь, выбирая самые тёмные участки, где свет костров не достигал земли. Часовые наверху выглядели полусонными, изредка перемещаясь по периметру, но всё же их взгляды были сосредоточены на внешней стороне лагеря. Это дало мне шанс бесшумно проникнуть внутрь.

Продвигаясь всё глубже, я чувствовал холодок напряжения, смешанный с острым адреналином. В тени одного из домов я остановился, вглядываясь в лагерь. Прямо передо мной, поодаль от костра, располагался загон, окружённый грубо сколоченными заборами и опутанный колючей проволокой. Внутри виднелись несколько фигур, сгорбленных и неподвижных, как если бы они давно смирились с участью пленников.

Я подкрался ближе, стараясь не привлечь внимания часовых. Остановившись в метре от забора, я тихо прошептал:

— Эй, тихо, не двигайтесь. Я пришёл помочь.

Фигуры во тьме зашевелились, голову подняли несколько из пленников — бледных, с осунувшимися чертами. Один из них, молодой парень с короткими волосами, глянул на меня в недоверчивом удивлении. Его взгляд был усталым, но в нём теплился слабый огонёк надежды.

— Кто ты? — спросил он, шёпотом, но настороженно.

— Артём, — ответил я тихо, скользя взглядом по остальным. — Я пришёл освободить вас, но для этого мне нужна ваша помощь.

Слова повисли в воздухе, и на мгновение среди пленников воцарилась тишина, словно никто не мог поверить, что такое возможно. Я понимал, что они уже привыкли к жестокости, к насилию, к тому, что сражаться за свою свободу было делом бесполезным и даже смертельным. Но мне нужно было пробудить в них желание бороться.

— Послушайте, — начал я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Я видел, как эти твари обращаются с вами, как держат вас за рабов. Я хочу помочь вам. И есть шанс это сделать — прямо сейчас.

Я внимательно наблюдал за ними, стараясь понять, за какую ниточку можно потянуть, чтобы разбудить их дух. Они переглядывались, но никто не проронил ни слова. Наконец, один из мужчин, крепкого телосложения, с иссечённым шрамами лицом, произнёс с горечью:

— Мы ничего не сможем сделать против них. Они лучше вооружены и не знают жалости. Попробуем восстать, и нас прикончат на месте.

Его слова были тяжёлыми, но я видел в них неуверенность, а не полное смирение.

— Именно поэтому мы должны действовать неожиданно, — возразил я, глядя ему прямо в глаза. — Сейчас они расслаблены, не ожидают ничего подобного. У меня есть план, и если вы поддержите меня, мы сможем освободиться.

— Что за план? — вмешался парень, сидящий у края заграждения, всё ещё настороженно смотря на меня.