Метазоа. Зарождение разума в животном мире

Выводы Элвуда касаются не одних только ракообразных. Как-то я погружался с аквалангом в месте, просто кишевшем деловитыми раками, и, выбравшись на сушу, пережил момент внезапного осознания: как только начинаешь смотреть на раков и креветок как на чувствующих существ, начинаешь иначе относиться и к другим животным, прежде всего к насекомым.

Раки и креветки – животные, которые явным образом демонстрируют признаки субъективного опыта. Их темп жизни и размеры близки к нашим, и проблемы их нам понятны. Ракообразные принадлежат к членистоногим, к той же большой группе, что и насекомые, которые, вероятно, представляют собой побочную ветвь, отделившуюся от древних «пан-ракообразных» (Pancrustacea). На суше насекомые нас буквально окружают, и мы без всякой задней мысли регулярно убиваем их в колоссальных количествах. Раньше я, как и многие другие, считал насекомых бесчувственными механизмами. Но их симпатичные родственники, ракообразные, заставляют нас взглянуть на насекомых иначе. Неужели они тоже отдают себе отчет в своем существовании?

Одно не вытекает из другого автоматически. Выбрав жизнь на суше, насекомые отправились по иному эволюционному пути. Но, когда эта мысль меня посетила, я испытал своего рода шок. Раз уж мы не отказываем в субъективном опыте ракообразным, нам стоит всерьез задуматься о такой вероятности и в отношении насекомых. Конечно, они мельче ракообразных и обычно не делают ничего особенно примечательного. Но мозг насекомых нисколько не проще мозга ракообразных, более того, у многих видов он заметно сложнее. Раки наглядно и доступно демонстрируют нам, на что способны такие животные и что может происходить у них в голове.

Другой путь

Мы стремимся понять способ бытия животных, который отличает их от всех других живых существ. Этот способ бытия появился благодаря особому строению тела животного – он возник в результате эволюции действия наряду с сопровождавшим и подталкивавшим его развитием новых видов ощущения. Но, несмотря на то что здесь просматривается определенная схема, довольствоваться таким упрощенным представлением нельзя. Наряду с теми этапами эволюции животных, которые мы изучали в двух предыдущих главах, существует и другой путь – путь, которым шла прежде всего эволюция растений, но и некоторых видов животных тоже{89}.

Представьте себе простое животное, которое может выиграть – в эволюционном смысле – от того, что станет больше. Добиться этого можно двумя способами. Первый: сохраняя привычную форму, попытаться вырастить такое же тело, но большего размера. Этот подход порождает новые требования к обмену веществ и координации. Но есть и иной способ: раз за разом дублировать имеющееся тело, снабжая его близнецами, остающимися в тесной связи друг с другом. Такое строение организмов биологи называют модулярным.

Так появляется тесно связанная колония, мозаика, состоящая из одинаковых, повторяющихся элементов. Это несколько напоминает жизненный цикл клеток, которые многократно делятся, формируя тело, подобное нашему, но теперь повторяющиеся элементы – это отдельные животные (или другие похожие единицы). Так заведено у кораллов и в значительной степени у растений.

При взгляде на модулярные организмы непонятно, что считать отдельной особью – то ли ветвящийся коралл целиком, то ли отдельные полипы, из которых он состоит. Составные элементы модулярного организма, как правило, пользуются значительной автономией. Зачастую они даже способны самостоятельно размножаться, хотя и не способны существовать в отрыве от целого.

Модулярные организмы нередко принимают ветвящийся вид, свойственный деревьям{90}. Образ жизни, а точнее, поведение существ, ступивших на этот путь, дальше обычно не усложняется, а зачастую становится еще проще. Кораллы, которые только и умеют, что расширяться и сжиматься, – типичный пример. Но есть существа, в некотором смысле дошедшие до крайности.

В предыдущей главе мы познакомились со мшанками – кустообразными созданиями, в чьих веточках находят себе приют голожаберные моллюски{91}. Так вот, мшанки, которые долго шли по тому же эволюционному пути, что и муравьи, осьминоги и другие животные, в итоге свернули в сторону формы, свойственной растениям. На самом деле мшанки (даже их название происходит от слова «мох») – близкие родственники моллюсков. Мшанки – билатерии, у них есть правая и левая сторона и даже нервная система. Однако в какой-то момент они дружно шагнули к иному образу жизни. Многие виды мшанок образуют колонии, которые выглядят точь-в-точь как подводные мхи или кустарники.

Какой будет окончательная форма тела у таких организмов, в особенности у ветвящихся, можно предсказать лишь отчасти. Дуб всегда принимает форму дуба, но число веток у деревьев разное – в отличие от людей, у которых, за редким исключением, по две руки и по две ноги на каждого.