Метель

От втискивания большого тела доктора капор затрещал. Лежавший на правом боку Перхуша теснился как мог, пропустив мокрые докторские колени у себя между ног, выпихивая беспокойно ржущих лошадок на себя сверху и на доктора, лежащего на левом боку. Доктор, ворочаясь, как медведь в берлоге, не думал ни о лошадях, ни о Перхуше, страшно желая лишь одного — спрятаться от проклятого холода, согреться.

Кое-как они улеглись. Лошади легли на них сверху, набились между ног, а некоторых Перхуша умудрился прижать к своей шее. С трудом освободив левую руку, он задернул сверху рогожу.

В капоре стало совершенно темно.

— Ну вот и ладно… — пробормотал Перхуша в тяжко дышащую, пахнущую потом и одеколоном грудь доктора.

Гарин лежал в неудобной позе, малахай наполз ему на глаза, но он совсем не хотел его поправлять: сил осталось только на дыхание. На малахае шевелились четыре лошади. Три других угнездились на Перхушиной шапке.

— А я уж тово, думал, вы ни за что не воротитесь, — проговорил Перхуша в грудь доктора.

Тот по-прежнему тяжело дышал. Потом вдруг сильно заворочался, нажал коленями на Перхушу. За Перхушиной спиной раздался треск: капор лопнул.

— Эх-ма… — Перхуша спиной почувствовал трещину.

Доктор перестал ворочаться.

— Не нашел я пути, — просипел он севшим голосом.

— Ясное дело. Завалило.

— Завалило.

— И не видать ничего.

— Не видать…

Помолчали. Лошади быстро успокоились и тоже смолкли. И лишь проказник чалый, забравшись хозяину мордой в рукав, покусывал его за руку.

— А это… как его… — силился что-то спросить доктор.

— Чаво?

— Лошади твои.

— Лошади тут, а как же.

— Они… греют?

— Греют, барин. И мы их греем. Вместе и согреимсь.

— Согреемся?

— Согреимсь.

Доктор помолчал, потом произнес еле слышно:

— Замерз я. Сильно.

— Ясное дело.

— Не помереть бы.

— Бог даст — не помрете. Скоро рассветет. А там, как развиднеется, полоз починим, да и тронемся. А то и зацепит кто из проезжих.

— Зацепит?

— А то как же. Зацепят да подвезут.

— А тут… ездят? — сипел доктор.

— Ездят, как не ездить? Хлебовозы с раннего утра ездят, а как без хлеба? Я в семь уж запрягаю. А в этом вашем Долгом люди-то тоже кушать хочут. Зацепят — да и доедем до Долгого, а как же.