Метель

– Вообще-то, это выглядело бы несколько глуповато: попасть в Прошлое – самым волшебным образом – лишь для того, чтобы погибнуть через полгода. Пусть и со славой, пусть и ради бесконечно благих и благородных целей, – вынужден был признать Глеб. – Особенно, учитывая то простейшее обстоятельство, что Отечественная война всё равно – независимо от того, погибнем мы, или нет – будет выиграна Россией…

– И я толкую про то же самое! Зачем погибать безо всякого смысла? Без малейшего? Однозначно бездарно и полностью бесполезно? Не стоит того, право, господа. Не стоит…. Следовательно, что нам всем надо сделать срочно и в безусловном порядке? Правильно, иммигрировать! То бишь, оперативно, особо не раздумывая, уехать в спокойные и мало-мальски мирные края-страны.

– Глеб Сергеевич, будь другом! Дай-ка мне на десять-пятнадцать секунд твою коньячную фляжку, – жалобно попросил Пётр. – Надо, понимаешь, немного разгорячённые мозги охладить. А то они – от всего услышанного – начинают медленно плавиться и планомерно закипать…

– Это ты, Пьер, ещё не ознакомлен с мелкими географическими деталями сего гениального плана! – невесело хохотнул Нефёдов. – А в этих-то детальках она и заключена, то бишь, вся соль предстоящей кампании…. Я, кстати, тоже сделаю глоток-другой. Любовь моя, а ты как? Усугубишь?

Ольга только презрительно отмахнулась и, дождавшись, когда мужчины поправят свои расшатавшиеся нервы французским благородным нектаром, упрямо и настойчиво продолжила:

– Итак, нам надо срочно – до начала Отечественной войны – уехать из России. Это однозначно и бесспорно. То есть, данное утверждение надо принять за чёткую догму, не требующую дополнительных доказательств…. Только, вот, куда конкретно уезжать? Непростой, надо признать, вопрос…. Континентальная Европа, поставленная безрассудным и зарвавшимся Наполеоном на уши, место, явно, небезопасное и неуютное. Потом, естественно, и его, бедолагу, отстранят от власти, только легче от этого, поверьте мне, не станет. Человеческая кровушка по-прежнему будет литься весёлыми ручьями, плюсом – всякие давние междоусобные распри, общая нестабильность…, – нерешительно замолчала.

– Ваши конкретные предложения, благородная княгиня? – Пётр решил слегка подбодрить докладчицу. – Не верю, что для вас существуют неразрешимые задачи! Уповаем только на ваш недюжинный и могучий интеллект, наимудрейшая…

– Прекратить – пороть чушь! Затрахаю до смерти – юмористов не смешных! – не хуже, чем матёрый и авторитетный армейский генерал, рявкнула «наимудрейшая». – Языки избыточно длинные? Укоротить, мать вашу? Конкретные предложения…. Предлагаю, чисто для начала, перебазироваться в добрую и старую Англию.

– Как это – в Англию? – Глеб ошалело и непонимающе округлил глаза. – Ты же, любовь моя неземная, прошедшей ночью предлагала выбрать – в качестве постоянного места проживания – какой-то маленький и ничем непримечательный датский городок с совершенно непроизносимым названием. Мол, там отличная экология, море, солнце, дюны, сосны и очень дешёвая недвижимость…

– «Вчера», оно было уже вчера. Проехали и забыли…. А «сегодня», оно наступило только сегодня, – туманно пояснила Ольга. – Я, надеюсь, понятно выражаюсь? Так вот…. Англия относительно спокойная, прогрессивная и стабильная страна. Там, как всем нам хорошо известно – из школьного курса истории – в ближайшие десятилетия не намечается никаких существенных и кровавых катаклизмов. В отличие от всей остальной Европы, мать её европейскую…. Кроме всего прочего, на лондонских королевских верфях сегодня строят очень надёжные, многопушечные и ходкие фрегаты…

– Любовь моя хрустальная! А фрегаты-то, они зачем тебе сдались? Не было про них разговора. Ни вчера, ни месяц назад…

– Затем! Ты что же, Глебушка, в детстве и юности не читал Чарльза Диккенса? Великого и известного – на весь белый свет – английского писателя?

– Читал. Вроде бы…

– А если читал, то должен обязательно знать, что город Лондон – в первой половине девятнадцатого века – представлял (представляет?) собой (из себя?) сплошное и хроническое убожество. Мелкие придорожные канавы, наполненные – до самых краёв – вонючими нечистотами и гниющими отбросами. Узкие и кривые улочки, заваленные и забитые до упора конским навозом (свежим и высушенным), жидкой грязью и наглыми простолюдинами, одетыми в серые одежды – в цвет местного легендарного тумана…. Нет уж, увольте – сразу и навсегда! Лондон девятнадцатого века, это вам совсем не Лондон двадцать первого…. Жить там постоянно, до самой смерти? Растить детей в таком сыром и мерзком климате? Среди воняющих и смердящих канав? Я ещё не сошла с ума! Извините…

– Тогда, может быть, мотнём в Северную Америку? – робко предложил Петька. – А, что такого, родные? Новые земли, новые рынки, бескрайние прерии, девственные леса, дикие каньоны, месторождения рассыпного золота…. Представляете, какая там замечательная охота и рыбалка? Умереть и не встать!