Метель

Доктор открыл глаза. Он бился на руках двух служанок. Тело его корчилось в конвульсиях, как у эпилептика. Рядом в конвульсиях бились тела трех витаминдеров. Девушки осторожно придерживали их. Конвульсии стали угасать. Все четверо постепенно стали приходить в себя.

Девушки-казашки отирали им лица, гладили и бормотали слова утешения на своем языке.

– Суперпродукт, – произнес Задень, глотнув воды и успокоившись.

– Девять баллов... – бормотал Скажем, вытирая свое мокрое лицо и шмыгая носом. – Даже девять с половиной.

Баю Бай ничего не говорил, лишь качал круглой, как дыня, головой и протирал узкие щелочки глаз.

Доктор, придя в себя, сидел несколько долгих минут в оцепенении. Пенсне болталось у него на груди, нос, казалось, еще больше вырос и внушительно нависал над губами. Вдруг доктор резко встал, размашисто перекрестился и громко произнес:

– Господи, слава Тебе!

И тут же разрыдался, как ребенок, упал на колени, уронив лицо в ладони. Две девушки подошли к нему, обняли. Но Задень сделал им предупредительный знак. Девушки отошли.

Нарыдавшись, доктор достал платок, трубно отсморкался, вытер глаза, надел пенсне и встал.

– Какое счастье, что мы живы! – произнес он.

И вдруг рассмеялся, взмахнул руками, затряс головой. Смех его перешел в хохот. Он захохотал, захохотал до истерики.

Витаминдеры стали подсмеиваться. И тоже захохотали, попадали со стульев на пол, на руки служанок. Хохот мучил их долго. Они прекращали хохотать, успокаивались, качали головами, потом начинали подсмеиваться и тут же снова проваливались в хохот. Сильнее всех страдал от приступа хохота доктор: ведь он пробировал новый пирамидальный продукт впервые. Он корчился на войлоке пола, визжал и всхлипывал, брызгая слюной, всплескивая руками, ныл в изнеможении, мотая головой, грозил кому-то пальцем, охал, причитал и хохотал, хохотал, хохотал. Нос его покраснел, как у пьяницы, кровь прилила к трясущимся щекам.

Задень сделал знак девушке, она прыснула доктору водой в побагровевшее лицо.

Постепенно он успокоился, лежа на спине и икая. Отдышавшись, сел. Девушка дала ему воды. Он выпил, глубоко вздохнул. Снова достал платок, снова высморкался и вытер лицо. Надел пенсне. И произнес, серьезно глядя на сидящих за столом витаминдеров:

– Великое!

Они понимающе кивнули.

– Почем одна? – спросил доктор, приподнимаясь с пола и оправляясь.

– Десятка.

– Беру пару. – Он полез в карман за бумажником, достал все, что было – две десятки, трешку и обещанную Перхуше пятерку.

– Нет вопросов, доктор, – улыбнулся Задень. – Замира!

Девушка открыла сундук, достала две пирамидки. Доктор кинул две десятки на черный стол. Задень принял их худощавой рукой с чувствительными, тонкими пальцами. Девушка сунула пирамидки в пакет, протянула доктору. Он взял пакет, бодро тряхнул головой:

– Пора мне, господа.

– Вы поедете? – спросил Скажем.

– Непременно!

– Может, ночь у нас переждете? – Задень потрогал свое левое плечо, и тут же девушка подошла и принялась его массировать.

– Нет! Ехать, ехать непременно, – бодро завертел головой доктор. – Пора в путь!

– Смотрите. А то у нас тепло и уютно. – Задень подмигнул девушкам. – Особенно ночью.

Девушки засмеялись и вдруг запели хором:

– Задень, мы устали о-о-очень! Скажем, все-ее-ем спокойной но-о-очи!

Витаминдеры заулыбались.

– Глазки закрывай, Баю Бай! – выкрикнула тоненьким голоском самая субтильная из девушек.

Круглое лицо Баю Бая расплылось сильнее. Но улыбки витаминдеров словно подстегнули доктора: ему ужасно хотелось выйти на свет Божий из этого войлочного уюта.

– Благодарю вас, господа! – громко произнес он, кивнул головой и направился к войлочной двери, которую предупредительно отвела одна из девушек.

– На обратке – заглядывайте, – произнес Скажем.

– Непременно, непременно... – решительно пробормотал доктор, исчезая в проеме.

Девушка подхватила докторские саквояжи, засеменила следом.

В прихожей девушки помогли доктору одеться. Вышел и Бахтияр.

– Так, а где мой возница? – завертел головой доктор, нахлобучивая малахай.

– В закуте, – кивнул Бахтияр на прорезанный в войлоке проем.

Доктор заглянул туда.

Перхуша дремал, сидя в самокате и вложив ноги в валенках в открытый капор. Между ног стояли и жевали лошадки.

– Козьма! Друг любезный! – радостно воскликнул доктор.

Он был счастлив увидеть Перхушу, самокат, лошадей.

Перхуша тут же проснулся, заворочался, убрал валенки из капора. Доктор подошел к нему, бросил пакет с пирамидками, обнял Перхушу и прижал к груди.

– А я... – начал было Перхуша, но доктор сильнее обнял его.

Перхуша замер, не понимая. Доктор отстранился, посмотрел в упор в лицо Перхуши.

– Все люди братья, Козьма, – серьезно и как-то восторженно произнес доктор и радостно рассмеялся. – Соскучился я по тебе, дружище!

– А я тут приспал малость. – Перхуша отвел глаза, смущенно заулыбался.

Бахтияр смотрел на них с улыбкой.

– Ты вспоминал меня? – встряхнул доктор худосочное тело возницы.

– Я... думал, вы спать пошли.

– Нет, брат! Спать теперь некогда. Жить надо, Козьма! Жить!

Он встряхнул Перхушу:

– Едем?

– Сейчас? – робко спросил Перхуша.

– Сейчас! Едем! Едем! – встряхивал его доктор.