Метель, соединившая нас (ЛП)

Он положил свой бургер и изо всех сил попытался проглотить. Боже, когда в последний раз он был так соблазнен кем-то, кого только что встретил? И когда в последний раз его тело проявляло хоть какой-то интерес с тех пор, как ему поставили диагноз? Конечно, он испытывал мгновенное влечение и раньше, с одной стороны, но он мог подсчитать, сколько раз его дыхание перехватывало, а сердце запиналось. Если быть точным — один раз. Сейчас.

Он протянул руку через стол.

— Тревор.

Рука, которая обхватила его, была теплой, гладкой и уверенной.

— Марк.

Они обменялись рукопожатием, но вместо того, чтобы сразу отпустить, Марк держал руку Тревора — или, может быть, это было наоборот. Несмотря на это, ему было все равно. От прикосновения к коже Марка звенело каждое нервное окончание дразнящими разрядами удовольствия, подталкивающими к желаниям, которые долго игнорировались, и он боролся с порывом облизать его губы.

— Приятно познакомиться, Марк, — сказал он хриплым от возбуждения, бегущим по его венам, голосом.

— А мне-то как приятно, — зеленые глаза Марка поблескивали, и намек на усмешку приподнял уголки его рта.

Затянувшимся ударом сердца или двумя позже, Марк достаточно медленно отпустил руку, и его пальцы скользнули по ладони Тревора. Воображаемый ли с его стороны или передающийся со стороны Марка, но эффект был тот же. Ранее спящее либидо Тревора просыпалось, здесь и сейчас, и он хотел Марка.

Глава 5

— Могу я предложить вам еще выпить? — уставшая на вид официантка прервала их горячий взгляд. Тревор откинулся на спину, не понимая, как он до этого наклонился вперед, притянутый какой-то невидимой силой напряженных глаз Марка.

— Нет, мне не надо, спасибо, — сказал он.

— Еще горячего бренди, пожалуйста, — проговорил Марк. Кивнув головой, женщина повернулась на каблуках, и они снова остались одни. Настолько, насколько они могли быть в этом зале.

Марк сдвинулся на своем месте.

— Так чем ты занимаешься, Тревор?

— Я художник. А ты?

— Адвокат.

— О нет! — Тревор вздрогнул, и Марк засмеялся. — Где-то должна быть шутка об этом. Художник и адвокат заходят в бар…

Марк усмехнулся.

— С количеством шуток «вошли они в бар», я не удивлюсь, если и такая есть.

— Теперь мне придется это погуглить, — дразнил Тревор.

Напряженная затянувшаяся пауза повисла между ними, и их глаза снова встретились. Тревор был уверен, что он не придумал это себе, видя, как его собственное желание отражается в пленительных оттенках зеленого. У него не было намерения начинать что-либо с кем-то, но нельзя было отрицать, как этот парень действовал на него. Однако они были двумя взрослыми мужчинами, застрявшими в метели. Что плохого в том, чтобы насладиться компанией друг друга на одну ночь? Предполагая, конечно, что Марк смог снять комнату.

— Так… — начал Марк. Он коротко посмотрел на свой напиток, как будто тщательно подбирал слова или собирался открыть какую-то глубокую, темную тайну. Тревор видел, как опустились уголки рта Марка, когда он поджал губы, образуя ямочки на щеке. Неопределенность мерцала в этих глазах, как мимолетная тень, и создавала у Тревора впечатление, что за внешней уверенностью Марка стоит история. История, которую он вдруг захотел услышать. Или еще лучше, нарисовать.

— Расскажи мне, что такое жизнь художника, — Марк рассеянно провел длинным ухоженным указательным пальцем по краю стакана.

Тревор как под гипнозом следил за этим движением. Румянец распространился по его коже, просочился под её поверхность и влился в быстро движущийся поток крови в его венах, чтобы слиться в его паху, как оазис у подножия водопада. Господи, все, о чем он мог думать, только, как получить Марка.

Он откашлялся и поднял глаза. Слабая усмешка тронула уголок губ Марка с одной стороны рта, и Тревор боролся с желанием наклониться через стол и захватить эти губы своими. Марк приподнял бровь, выжидая. Он ждал…?

О, правильно, надо ответить. И вопрос был… не совсем тот, которого он ожидал. Он действительно думал, что услышит какое-то признание, и теперь простой вопрос о его работе сбил его с толку.

Совсем запутавшись, он прочистил горло и выпалил:

— Я рисую.

Усмешка Марка растянулась в полную улыбку и превратила его из просто привлекательного в потрясающе красивого.

— Я слышал, что многие художники так делают, — он подмигнул.

Тревор засмеялся, застенчиво и тихо, пропуская руку через свои волосы, лишаясь дара речи. Когда такое вообще происходило?

— Ну, каждый день я вижу что-то новое, что меня вдохновляет, — помимо процедур диализа, которые были как часы. — Я провожу много времени, наблюдая за окружающим миром, делая эскизы и рисуя его таким, каким я его вижу, что он заставляет меня чувствовать, и, надеюсь, моя интерпретация позволяет это видеть другим. Ничто не делает меня счастливее, чем возможность создать что-то, что движет или вдохновляет кого-то в позитивном ключе.

— Это похоже на красивую жизнь, — сказал Марк с ноткой тоски в голосе.