Метели, декабрь

Апейке было не то что непонятно, но как-то все еще переплеталось, путалось. Он лучше разбирался, когда читал сам. Мог, если нужно, остановиться, подумать, перечитать заново, чтоб запомнить, постичь глубину. Вот и теперь хотелось взять листки, перечитать самому. Однако из всего того, что смутно волновало, два обстоятельства уже и теперь выделялись особо. Первое то, что начинается новый этап в политике — ликвидация кулачества как класса; и определение сроков. Первое обстоятельство свидетельствовало, что в его жизни и жизни района происходят весьма важные события, начинается как бы новая и жестокая атака, которая потребует собранности, твердости. Второе облегчало, подсказывало выход из того критического положения, в котором они оказались. Он с радостью вспомнил и предупреждение «против какого бы то ни было декретирования сверху», игры в коллективизацию. Этим как бы вносилась ясность в его сомнения, в его споры с Башлыковым…

Секретарь спросил, есть ли вопросы по постановлению.

Кто-то поинтересовался неожиданно, что такое живой инвентарь, и в зале засмеялись. Потом, как быть с коммунами теперь — оставлять или как-то переделывать… Разумеется, оставлять. Колхозы со временем должны подняться до коммуны…

— Когда начинать это — раскулачивание?

— О сроках будут даны указания дополнительно… В ближайшее время необходима быстрота в подготовке к делу. Чтоб провести его надлежащим образом… Я скажу об этом потом…

— Расскажите, как практически это будет, — нетерпеливо попросил кто-то. — А то есть неясность. Каждый думает по-своему.

— Практические указания дадим. Подробные, когда придет время.

Секретарь окружкома сообщил: в каждом районе, как и в округе, под руководством райкома организуются штабы. В каждом сельсовете — комиссия по раскулачиванию. Эти комиссии и должны проводить опись хозяйств и конфискацию их…

— Еще какие вопросы?

Тогда поднялся Апейка.

— Как с теми директивами, которые были даны раньше? Например, Юровичскому району.

— Какие директивы?

— О сроках коллективизации.

— Директивы надо выполнять.

Апейка ощутил упорство в себе.

— Мы должны коллективизировать район к весне. Провести всеобщую коллективизацию. Постановление дает нам срок — к осени 1931, а то и до весны 1932 года…

— Постановление дает этот срок как крайний. Для завершения.

Надо было бы сесть, Апейка заметил, что секретарю не понравились его слова. Да и все притихли, слушали. Но он не мог теперь сесть.

— Уже видно, что к весне не управимся.

— Разумеется. Если вы будете так рассуждать.

— Я думаю, — продолжал Апейка упрямо, — исходя из опыта. Из реальности.

— Вы думаете, надеясь на тихий ход. На спячку… — Секретарь окинул зал взглядом. — Есть еще вопросы?

Апейка сел. Взволнованный, плохо слышал, что спрашивали другие и что отвечал им секретарь.

Собрался с мыслями только тогда, когда первым в прениях взял слово Башлыков. Он начал с того, что сказал, какое важное значение имеет это постановление, которое является, можно сказать, боевой задачей, началом нового и решительного наступления на последний эксплуататорский класс. «Это есть наш последний и решительный бой» — вот что означает это постановление. Оно обязывает каждого из нас еще смелей идти вперед, разрушать крепости кулачества, быстрей расширять колхозный сектор.

— Задача тяжелая. Но она по плечу нам. И если мы в Юровичском районе не справляемся еще с нею, то потому, что в нашей работе многое пускаем на самотек. Это значит, что мы должны подтянуться и действовать еще более решительно. И я хочу тут решительно отмежеваться от слов товарища Апейки. Это личные соображения т[оварища] Апейки и ни в какой степени не отражают взглядов райкома. Наоборот, они противостоят тем установкам, которых придерживается наш райком партии, вся наша парторганизация…

Он заявил, что большевики Юровичского района сделают все, чтоб выполнить свою задачу.

Как ни волновался Апейка, слушая Башлыкова, все же заметил, что выступление его по душе секретарю.

Все время, когда говорили другие, жило в Апейке желание выступить, доказать то, с чего начал спор с Башлыковым. Объяснить, что сказал не потому, что сроки желает растянуть в отличие от товарища Башлыкова, а потому, что его тревожат очень нездоровые явления, которые есть уже в районе. Многие крестьяне вступили принудительно, колхозы сегодня созданы формально, дисциплина низкая. Нельзя загонять в рай дубинкой, черт подери! И нельзя бежать наперегонки, без оглядки. Мы не дети… Правильно сказано: не играть в коллективизацию! Это не игра!

Думал, собирался и все откладывал. Или оттого, что не хватило решительности, или потому, что понимал заранее: бесполезно. Очень может быть, что сдерживала неуверенность, была в нем ненавистная ему осторожность, но он успокоил себя, вроде все и пристойно, главное, что он высказал уже…

Споры завершил секретарь.