Метеоры

Карликовый сад содержит тем большую часть мира, чем он меньше. Так, например, фарфоровая фигурка, керамическое животное, крошечная терракотовая пагода, населяющие миниатюрный сад, чем они миниатюрней, тем сильнее их магическая власть, они могут превращать камни рядом с собой в скалы, головокружительные пики, а ямки с водой — в озера и бездны. Так и образованный человек в своем скромном жилище, поэт перед своим письменным столом, отшельник в своей пещере распоряжаются по своей воле целым миром. Нужно только сконцентрироваться на нем, чтобы исчезнуть в миниатюрном саду, как дух-аптекарь в своей калебасе. Таким образом, уменьшая сад, добиваются возрастания его магической силы. В карликовой листве дышит вечная юность, и зло не приближается к ней. Вот почему верят, что самые выдающиеся мудрецы ухитряются создать такой крошечный сад, что его никто не может заметить. Такой миниатюрный, что умещается на ногте, такой крохотный, что его можно спрятать в медальон. Мудрец иногда вынимает медальон из своего жилетного кармана. Он поднимает крышку. Незаметный сад проявляется в местах, где растут баньяны и баобабы вокруг больших озер, соединенных горбатыми мостиками. И там мудрец вдруг становится величиной с зернышко мака и с наслаждением прогуливается в пространстве своего миниатюрного сада, огромном как небо и земля.

Некоторые сады помещают в бассейны, и они образуют там островок. Часто он состоит из пористой скалы или мадрепорового коралла, в который погружены тонкие, как волосок, корни карликового дерева, так осуществляется самое интимное взаимопроникновение воды, камня и растения.

(Так как Япония состоит из 1042 островов, сады в бассейне — самые японские из всех миниатюрных садов.)

ГЛАВА XIX Ванкуверский тюлень

Поль

Я вижу, как уменьшается и растворяется в голубой бездне Пацифика горсть разбросанных островов и островков, именуемая Японией. Рейс 012 японских авиалиний соединяет Токио с Ванкувером за 10 часов 35 минут по понедельникам, средам и пятницам. Временной разрыв составляет 6 часов 20 минут.

Пустота и полнота. Шонин пожурил бы меня, но моя душа колеблется между этими двумя полюсами. Японцев преследует страх задохнуться. Слишком много людей, предметов, знаков, а вот пространства мало. Японец человек, которого со всех сторон теснят. (Во многих городах в метро даже есть специальные «толкальщики», которые изо всех сил утрамбовывают вошедших в вагон, чтобы они не застряли в дверях. Если бы их функция этим и ограничивалась, она, казалось бы, еще больше способствовала страху задохнуться и была бы вполне инфернальной. Но эти же «толкальщики» — они же и «вырывальщики». Когда поезд останавливается, им нужно следить, чтобы двери как следует открылись. Пассажиры, склеенные в единую массу, неспособны освободиться сами. Нужно энергичное вмешательство, чтобы вырвать их из этой склеенной массы и вернуть им свободу передвижения.)

От этого страха спасает только японский сад, и, наверно, он — единственное место в Японии, где можно жить и наслаждаться. Но это верно только в отношении первой ступени — чайного сада. В саду дзен возникает абстрактная пустота, в которой мысль теряется, мало ориентиров, способных помочь ей. А миниатюрный сад привносит в дом бесконечность космоса.

В продолжение этого полета над Тихим океаном меня преследовал один образ. Это была пустая комната, поверхность которой была рассчитана таким образом, чтобы она была целиком и полностью укрыта татами, которые всегда бывают 180 сантиметров в длину и 90 сантиметров в ширину — ровно столько необходимо японцу для сна. Глухой золотистый верх этого ковра — за которым следят и обновляют — распространяет больше света, чем потолок из темного дерева. Прозрачные, легкие и трепещущие перегородки должны быть обнаженными, как живая кожа. Никаких картинок, никаких безделушек, и только один предмет мебели — деревянный лакированный столик, на который помещают миниатюрный сад. Все готово для того, чтобы мудрец, опустившись на циновку, отдался невидимому потоку мощной воли.

И все же впечатление от моего пребывания в Японии несколько тяготит меня, урок его не вполне ясен. Это воспоминание о различных изощренных пытках, которым подвергают деревья, чтобы сделать их миниатюрными и насильно придать им такой масштаб, чтобы они могли стать частью сада в бассейне.

* * *

Ванкувер

Первый взгляд на предместье Ванкувера через узкое оконце чудовищного, бронированного, похожего на настоящий танк автобуса, который везет нас из аэропорта. Город пестрее, живее, разнообразнее, чем Токио. Эротические фильмы, подозрительные бары, скользящие силуэты, гниющие отбросы на тротуарах, человеческая пена, пена вещей, которая для некоторых составляет главную прелесть путешествия. А чтобы не забывали о близости моря, на каждом столбе, шесте, крыше сидит чайка.