Метка смерти

– А где мне взять кровь Вивианы?..

– О господи! Спросите соседей, кто у нее врач, и найдите его. У нас мало времени. Он должен выдать вам ее документы. А если здесь не хватит для пробы, у нас еще остается анализ ДНК. Посмотрите в ванной, там вы наверняка найдете…

– …Щетку с волосами. – Рюти кивнул. – Я еще хорошо помню вас и ваши милые манеры, – раздраженно сказал он. – Тогда вы были в Берне из-за той истории со сказками.

Снейдер не любил, когда ему напоминали о том деле. Он внимательно посмотрел на рыжего парня с оттопыренными ушами.

– Я не забываю ни одного лица, но в этом случае с удовольствием сделаю исключение.

– Не старайтесь меня запугать, – спокойно ответил Рюти. – Собаки, которые лают, не кусаются.

Ой! – Сабина покосилась на Снейдера. – Грубая ошибка!

– Избавьте меня от ваших деревенских мудростей, – огрызнулся Снейдер. – Не в каждом тихом омуте водятся черти, за твердой оболочкой не обязательно скрывается мягкая сердцевина, а лающие собаки тоже иногда кусаются. – Он оскалил зубы. – А теперь за работу.

Рюти глубоко вдохнул.

– Куда сначала?

Снейдер бросил взгляд на одну дверь.

– Полагаю, там кухня.

Рюти кивнул.

– Идите туда, чтобы расширить кругозор. Может, найдете там чашку крепкого ванильного чая.

Ворча, Рюти развернулся.

– Все такой же сумасшедший, – пробурчал он, протискиваясь мимо Сабины.

– Нет, не сумасшедший, – вздохнула она. – Просто его реальность немного отличается от нашей.

После того как Рюти исчез на кухне, Сабина глубоко вздохнула.

– Я бы хотела один раз – хотя бы один раз! – начать работать на месте преступления без того, чтобы вы оскорбили всех коллег.

– Пока что я не всех оскорбил – но это еще может случиться.

Затем они вошли в гостиную. Это была определенно квартира религиозной женщины: обстановка состояла из распятий, статуй Иисуса, вязаных салфеток, ящиков для рассады, керамических фигурок, толстых ковров, потертого дивана и лампового телевизора. Самым современным был стационарный телефон с автоответчиком, на котором мигала красная лампочка. Рядом стояла рамка с фотографией, на которой была изображена пожилая дама в соломенной шляпе, солнечных очках и цветной блузке. За спиной виднелись туристический автобус, скалы Гибралтара и пальмы, гнущиеся на ветру. Вероятно, фотокарточка из отпуска. Возможно, это была акушерка. На ее лице и тыльной стороне руки, которой она придерживала шляпу, можно было отчетливо разглядеть ожоги.

Верхний листок отрывного календаря на стене был четырехдневной давности, и телевизионная программа, лежавшая на журнальном столике, была раскрыта на странице за среду 10 мая.

Все сходится.

Коллеги Рюти ни к чему не прикасались, Хоровитц убедил их оставить все в первозданном состоянии до прихода Снейдера. Тот, как всегда, должен был прочувствовать атмосферу места преступления, пока та еще сохранилась.

– Как вам удалось так быстро добиться разрешения на наше официальное участие в расследовании? – шепнула Сабина Хоровитцу. – Все-таки вы сами уже на пенсии, и обычно у нас нет полномочий за границей.

– Скажем так, – пробормотал Хоровитц, – у бернского прокурора передо мной должок.

– Тишина! – Снейдер закрыл глаза и сделал глубокий вдох, так что на висках выступили вены. Держа в одной руке косячок, он понюхал его, не зажигая, и снова открыл глаза. – О’кей, можете обыскивать квартиру. Нам нужны улики, указывающие на Цитглогге.

Прежде чем полицейские пришли в движение, Снейдер посмотрел на автоответчик и щелкнул пальцами.

– Перчатку!

Один из коллег протянул ему латексную перчатку, которую Снейдер тут же натянул на руку. Затем подошел к автоответчику и нажал на кнопку. Два новых сообщения.

Сначала Снейдер включил последнее, которое было записано этим утром. Сабина услышала свой жестяной, немного искаженный голос.

«Говорит Сабина Немез из немецкого БКА в Висбадене…» – затем последовали номер телефона и просьба срочно перезвонить.

Снейдер включил второе сообщение.

«Если кто-то будет меня искать…» – раздался испуганный дрожащий женский голос из динамика.

Снейдер поднял руку, и все полицейские тут же замолчали и застыли на месте.

«…восемнадцать часов… – Пауза. – …я могу сообщить вам лишь это: воскресенье, восемнадцать часов. – Затем тон изменился. – Я…»

Она хотела что-то крикнуть в трубку, но у нее вырвали телефон из руки. В тот же момент связь прервалась.

Снейдер прослушал сообщение еще раз, затем взглянул на дисплей.

– Похититель заставил ее оставить нам сообщение на собственном автоответчике. Но этому звонку два с половиной дня – значит, он был сделан незадолго до того, как монахиня сдалась нам. Полагаю, сообщение было записано сразу после похищения на магнитофон или кассету и проиграно после этого звонка. Можем не утруждаться и не отслеживать данные. – Он посмотрел на наручные часы. – Сегодня воскресенье, сейчас 17:21.

– У нас чуть меньше сорока минут, – отозвался Рюти из кухни. – Но для чего?

– Цитглогге, – задумчиво пробормотал Хоровитц, затем поднял глаза. – Каждое воскресенье в восемнадцать часов там заводят часовой механизм.

– Только раз в неделю? – спросил Снейдер.