Метка смерти

Если бы Магдалена Энгельман с самого начала рассказала, что на территории урсулинского монастыря в Бруггтале, в освященной земле зарыты более сорока младенцев, расследование пошло бы официальным путем. Запрос в БКА Австрии, тонны бумаг, затянувшаяся на недели бюрократическая волокита, а на основании одного только утверждения бывшей монахини следственный судья ни за что бы не выдал прокурору ордер на обыск.

– Понимаю, – вздохнула врач. – Однако причина смерти не единственная загадка, которую нам предстоит решить.

Сабина подняла глаза.

– А именно?

– Проблема в том, что речь идет не о скелетах новорожденных.

– Что? – Сабина собственными глазами видела череп, хорошо сохранившиеся ребра и части позвоночника. Что же это тогда?

– То, что мы нашли, – это кости примерно годовалых детей.

Годовалых?

– Вы уверены?

– Абсолютно. Это были уже не младенцы. Некоторые скелеты даже соответствуют возрасту четырнадцати или пятнадцати месяцев.

Поэтому и отец Януса, и акушерка, и теперь настоятельница говорили не о младенцах или новорожденных, а всегда только о детях.

Они все это знали!

Возможно, все дети прожили больше года в этом монастыре, прежде чем умерли. Но от чего?

Звук торопливых шагов прервал размышления Сабины. В свете, падающем из палатки, возник силуэт Тины. Она подняла руку со смартфоном:

– Снейдер передает… хорошая следственная работа.

Сабина приподняла одну бровь.

– И теперь он задается вопросом, – продолжила Тина, – похоронен ли здесь и младенец монахини?

Сабина взглянула на нее.

– Передай ему… это были не младенцы.

Девятью месяцами ранее

Ты не можешь дождаться, когда увидишь лицо своей матери, ее улыбку и добрый взгляд. Почувствуешь ее запах и коснешься ее. Ты мечтаешь, чтобы она обняла тебя, нежно покачала, что-то напела тебе своим голосом.

Ты так долго ждешь этого объятия.

А потом наступает разочарование.

В ее взгляде нет радости и любви. Она кричит. Тебя хватают, с силой вырывают у нее из рук, потом кричишь и ты.

Снова темно. Ужасно тесно. Что-то лежит на твоей голове, и тебе не хватает воздуха!

Грит Майбах встрепенулась, судорожно схватила ртом воздух и хотела сорвать это что-то с головы, но ее рука попала в пустоту. Пульс зашкаливал, она дрожала, на лбу выступил пот.

Черт! Она сидела на пассажирском месте. Машина тряслась по проселочной дороге. Тут она почувствовала руку у себя на плече.

– Эй, все в порядке? Тебе просто что-то приснилось.

Грит вытерла пот со лба и заметила, что у нее ледяные руки.

– Всегда один и тот же сон.

Она посмотрела в окно. Дождливый сентябрьский вечер, солнце уже скрылось за темными облаками.

Томас Шэффер вел джип через горы.

– Уже скоро доберемся.

– А если ее там нет?

– Она точно там. Где ей еще быть?

– А если это вообще не она? – продолжала Грит.

– Ты что, боишься?

Она рефлекторно сжала дрожащие руки коленями. Но потом поняла, что не должна притворяться перед собственным братом.

– Конечно, – наконец сказала она.

– Я тоже. – Он дружески коснулся ее предплечья, затем снова положил руку на руль.

– Но… – опять начала Грит, – если информация неправильная? Если мы ошиблись?

– Почему информация должна быть неправильной?

На это у нее ответа не было. Они вместе ходили в архив ее бывшего приюта в Куфштайне и нашли в деле Грит – дополнительно к копии свидетельства о рождении, которую куфштайнский орган самоуправления выдал задним числом, – рукописную запись. И это оказался настоящий сюрприз.

Дело в том, что Грит не была анонимно оставлена на заднем дворе куфштайнского приюта, как ей внушили и во что она верила все эти годы. Сразу после рождения ее отдали совсем в другом месте и лишь затем привезли в Куфштайн. А вообще ты родом из Верхней Австрии! На пожелтевшем листке можно было разобрать подпись, место и дату передачи.

«В. Кронер, детский дом Браунау, 9 мая, мать неизвестна».

Во время последующих поисков они наткнулись на акушерку, Вивиану Кронер, которая жила сейчас где-то в Швейцарии, но раньше работала недалеко от монастыря Бруггталь рядом с Браунау. Было понятно, что эта акушерка помогла им обоим появиться на свет и затем передала в детский дом, где их разделили и отправили в разные приюты – Томаса в Регенсбург, а ее в Куфштайн.

Но почему их разделили? И к тому же развезли по разным странам? Для их собственной безопасности? Их кто-то искал?