Метка тьмы

Прежде, чем я смогла объяснить, что как раз это-то меня и беспокоит, он с нажимом провел своим членом вдоль моих половых губ, не проникая, но находясь дразнящее близко. Я была влажной и жаждущей принять его, и мне это совершенно не казалось забавным. Я решила, что небольшая компенсация с моей стороны будет вполне кстати.

Просунув руку между нашими телами, я схватила его. Он был достаточно толстым, чтобы мне удалось полностью обхватить его своей ладонью, но это определенно привлекло внимание мужчины. Я сжала его, поражаясь, насколько нереально мягкой была его кожа на ощупь, и Мирча перевел взгляд вниз на свой эрегированный член. Держать его в руке такого возбужденного и бархатистого, казалось чем-то фантастическим и заставляло чувствовать себя всесильной. Я помнила, что женщина делала с плотью Луи-Сезара в моем видении и изо всех сил старалась подражать ей. Несколько толчков, и могущественный Мирча издал короткий приглушенный крик и задрожал. На секунду мне показалось, что я причинила ему боль, но он только становился больше в моей руке. Я усмехнулась, глядя в его удивленное лицо и, помня, какой эффект это оказало на тело француза, провела пальцем по небольшому разрезу на головке. На сей раз он кричал, не сдерживаясь, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Кэсси, где, — он прервался, чтобы облизать свои губы, — где ты научились делать это?

Я засмеялась. Была такая возможность.

— Ты не поверишь мне, если я скажу. — Я толкнула его в плечо. — Ляг.

Он без возражений перевернулся, и я последовала за ним, продолжая удерживать его плоть, но осторожно, так, чтобы не причинить боли, помня, насколько она чувствительна. Я испытывала истинный восторг от члена Мирчи, исследуя его рукой, как до того его язык изучал меня. Я видела много обнаженных мужчин, но впервые мне представился шанс прикасаться к одному из них без ограничений, и факт того, что им был именно Мирча, заставлял взлетать мое кровяное давление до небес.

Открыв для себя, что кожа на мошонке была мягче всего, и я нежно водила по ней пальцами, пока он не застонал и не забился подо мной. Мне понравилось делать это с ним, наблюдая насколько уязвимым он становится при этом. Его обычно безупречно уложенные волосы, спутались и, вспотев, прилипли к голове. Мне было интересно заставить его развести свои ноги еще шире, открываясь полностью для моих действий. Его беззащитность была опьяняющей, и делала меня смелой. Мой репертуар определенно не был обширным, но у меня была хорошая память, и француженка собиралась попробовать кое-что на Луи-Сезаре, что показалось мне любопытным.

Я сползла между ног Мирчи, гладя руками упругие мускулы. Он потянулся ко мне, но я отодвинула его руки.

— Прекрати!

Он упал назад, но удивление в его глазах сказало мне, что он не привык к тому, чтобы им командовали. Я снова завладела его членом, поскольку тот так соблазнительно качался передо мной. При моем прикосновении он снова закрыл свои глаза, пытаясь скрыть чувствительное, ранимое выражение на своем лице. Я медленно поглаживала его, не понимая, что так мучает его, так как уже знала, что не причиняю ему боли.

— Кэсси… — Его голос сорвался, поскольку я заставила его замолчать. Пододвинувшись к нему поближе, я медленно и тщательно, начала облизывать его напряженный член. Он был приятным вкус: немного соленым с ароматом дымка в основе. Мне понравился его запах, который здесь был более ярко выраженным и немного мускусным. Комбинация сенсорного восприятия опьяняла. У меня не было никакого опыта в этом, но я решила начать с головки и двигаться дальше вниз. Мне это казалось отличным планом, но стоило моему языку коснуться его, как Мирча сильно дернулся, заставив меня выпустить его из руки.

— Кэсси, прекрати! Я не смогу сдержаться, если ты…

— Прошу, помолчи, — сказала я ему раздраженно. Мне нужно было сосредоточиться, а помочь этому могло, только если он будет вести себя сдержаннее и замолчит. Я прямо сказала ему об этом, наблюдая, как на его лице появляется удивление.

— Я был уверен, что ты не делала этого прежде, — произнес он, упираясь на свои локти.

Я одарила его предупреждающим взглядом.

— Не делала. Так, что если ты не будешь сохранять хладнокровие, не обвиняй потом меня, что я причинила тебе боль.