Меткий (СИ)

- И мой тоже! Они же не насильно эти сведения у меня вырывают! Просто слабохарактерный я... трусливый... Боюсь, что если работать с ними откажусь, они меня в психушку засунут, а там какую-нибудь сыворотку правды вколют, чтоб совсем волю подавить. Боюсь, что книг лишат, и останется только эту муть читать, - мальчик мотнул головой в сторону свежей стопки газет, доставленной ему в комнату. - Всего боюсь... а в результате работаю на них и сам с того всякие блага имею... ну, всякие деликатесы жру, любые книги по первому желанию мне приносят, целая бригада медиков, вон, одного меня обслуживает. А грехи-то все копятся... на душе моей тяжким грузом виснут... Я это знаю... чувствую... И искупить их мне не даю-у-ут! - Юлиан расплакался и закрыл лицо руками. Попытки Всеволода как-то успокоить его ни к чему не приводили: мальчик рыдал все горше, плечи его судорожно вздрагивали, казалось, дело идет к еще одному припадку.

- Да как ты искупать-то эти свои грехи собираешься? - попробовал воззвать к его разуму Метков. - Конкурентов оповещать поздно, как говорится, дорого яичко к Христову дню, а сейчас им эта устаревшая информация уже никак не поможет.

- Да я понимаю, - сквозь всхлипы вымолвил мальчик, - сказанное слово назад не воротишь, но можно ж за него расплатиться, ну, болью там, кровью... Так не дадут же! Вон, все вокруг мягким обили, а стоит мне только заикнуться о таком, так точно в психушку отпра-а-вят!...

Глядеть на истерично рыдающего паренька Всеволоду было неловко, страшно хотелось ему помочь, но вот как? Тут память услужливо выдала картинку из его собственного детства: озеро в Жигулях, Борька Синькин, лежащий голышом на траве, и Поярков, охаживающий Борьку по заднице ивовыми прутьями. В этом доме такое и представить было дико, но... как еще он мог снять тяжесть с души Юлиана?

- Кончай реветь, я тебе помогу, - покровительственно похлопав мальчишку по плечу, Метков отправился на кухню, вооружился там ножом и вышел во двор.

При особняке был небольшой сад, ивы там, правда, не росло, зато изобильно разросся окультуренный орешник. Всеволод срезал пяток длинных гибких прутьев, зачистил их от листьев и боковых побегов и понес в дом. Попавшийся по пути охранник выпучил на него глаза, но промолчал. В конце концов, именно Меткову поручили наводить с мальчиком контакты и к тому же обязали обеспечивать его всем, чего он только ни пожелает.